Тело его покоится в церкви Вогриньёза».
Я знал, что такой манускрипт существует и что в нем день за днем, час за часом, минута за минутой учтены все поступки короля. И мне пришла в голову мысль полюбопытствовать, насколько убийство маршала д’Анкра нарушило распорядок жизни короля или его здоровье.
Я отправился в Библиотеку и попросил показать мне манускрипт Эруара; проявив отменную вежливость, мне вручили его. Вначале я поискал там записи, относящиеся к 23 апреля, воскресному дню, когда замысел убийства провалился и когда «король, понимая, что случай упущен, не подал виду, что его это раздосадовало, не выказал никакакого беспокойства и попросил подать ему его кушанье».
Давайте поинтересуемся душевным и физическим состоянием короля в течение этого дня.
Однако мы предупреждаем вас, прекрасные читательницы, что там присутствуют крайне интимные подробности: вам о них читать не следует.
«23 апреля 1617 года. Проснулся в семь часов пополуночи; пожаловался на боль; пульс хорошего наполнения, ровный; температура тела нормальная; встал, умылся; лицо доброе, веселое; моча желтая; причесался, оделся; помолился. В восемь часов позавтракал: ничего не пил. Дождливо; вышел на галерею, сыграл в бильярд, отправился в Бурбонскую часовню, в покои королевы-матери. В одиннадцать часов пообедал: салат из 6 побегов спаржи; кусочек вареного молодого голубя; жареный каплун с 12 побегами спаржи; вареная телятина; костный мозг с 12 клёцками; майские грибы в масле с гренками; два куска пирога; сок двух апельсинов, выпитый по ложечке; желе; сушеные черешни; четыре ломтика яблока, запеченные в сахаре и политые розовой водой; 12 мускатных изюмин; пять ложек айвового варенья; чуточку хлеба; пил сильно разбавленный кларет; маленькая ложечка укропного драже. Отправился к королеве-матери, через галерею, в Тюильри, на вечерню в монастырь фелъянов; вернулся в карете. В четыре часа пошел из галереи к королеве-матери. В семь часов сделал свои дела (нетрудно догадаться, что доктор Эруар называет «своими делами»): кал желтый, мягкий, обильный. В четверть восьмого ужин: салат из 12 побегов спаржи; хлебный суп; кусочек вареного голубя; вареный каплун с побегами спаржи; вареная телятина; костный мозг и вареные уши козленка; майские грибы в масле с гренками. Кушал много: попросил гусятины; сок двух сладких апельсинов; съел нижнюю часть гусиной ножки; выпил сильно разбавленного кларета; 14 сушеных черешен; 5 фиг; засахаренные зеленые виноградины; чуточку хлеба. Без четверти девять разделся, пописал; кал желтый; лег в постель; пульс хорошего наполнения, ровный; умылся; температура нормальная; помолился; уснул в десять часов и спал до половины десятого утра».
Вот как Людовик XIII провел этот день, 23 апреля 1617 года. Как видно, озабоченность не лишила его ни аппетита, ни сна. Он поел за четверых и проспал одиннадцать с половиной часов!
Посмотрим, что поисходило на следующий день, в понедельник 24 апреля.
В этот день Людовик XIII поднялся, как мы уже знаем, в половине десятого, велел передать, что он желает отправиться на охоту, и приказал, чтобы офицеры военной свиты и рейтары были готовы сопровождать его.
Местом сбора был назначен конец галереи Тюильри, где короля ожидала карета, запряженная шестеркой; однако отъезд откладывался с часу на час.
Прежде всего, король пожелал позавтракать перед отъездом; потом затеял бильярдную партию; затем, вспомнив, что молодая королева ни о чем не предупреждена, он отправился к ней и попросил ее ничему не удивляться, если она услышит шум.
Возвращаясь, он повстречался с Ботрю, даже не подозревавшим о заговоре, долго беседовал с ним и, не желая смотреть в глаза собеседнику, скоблил кусок пергамента, чтобы сделать его тоньше; выглядел он при этом, как всегда, и тон его голоса был самый обычный.
Тем временем Витри, поместив своих людей в засаду, чтобы они предупреждали его о всех передвижениях маршала, с самым безразличным видом уселся на сундуке в зале Швейцарцев.
Дю Алье, его брат, вместе с четырьмя или пятью надежными людьми расположился в углу заднего двора; Перре с таким же количеством людей разместился в малом кабинете, а Ла Шене, имея при себе столько же солдат, находился возле первой двери.
Все трое состояли в заговоре; их подчиненные знали, что им предстоит кого-то убить, но не ведали, о ком идет речь. Однако это ничего не значило: они были из тех, кто кричит: «Смерть!», когда им говорят: «Бей!»