В штанах у него было три или четыре кармана. Там нашли обязательства казначейства и долговые расписки на общую сумму в миллион девятьсот восемьдесят пять тысяч ливров, уложенные в два запечатанных конверта, которые, кстати говоря, он всегда носил при себе.
Тело завернули в простыню, купленную за пятьдесят су, и, чтобы не трудиться и не зашивать эту простыню, ее просто перевязали на обоих концах веревками; позднее, около полуночи, по приказу короля его похоронили в церкви Сен-Жермен-л’Осеруа, точно под хорами, причем плиты там так быстро и так умело уложили снова, что казалось, будто никто к ним и не прикасался.
Священник хотел было прочитать над несчастным покойником заупокойную молитву, однако присутствующие воспротивились этому, заявив, что негодяй никоим образом не заслуживает, чтобы за него молились.
Сразу после убийства на Неразводном мосту Витри вернулся во двор Лувра и стал прогуливаться там взад- вперед, глядя во все глаза за происходящим вокруг. Стоило ему там оказаться, как одна из служанок королевы, по имени Катерйна, подняла оконную раму в комнате Марии Медичи и дрожащим голосом спросила:
— Ради Бога, господин де Витри, скажите, что случилось?
— Да ничего особенного, — ответил Витри. — Просто только что убили маршала д’Анкра.
— Господи Иисусе! — воскликнула служанка. — И кто же это сделал?
— Я, — ответил Витри.
— Но по чьему приказу?
— По приказу короля.
Катерина живо закрыла окно и, вся в слезах, побежала сообщить эту новость королеве.
Вначале Мария Медичи сделалась страшно бледной, а затем, попросив повторить ей сказанное, как если бы она не расслышила, промолвила:
— Я правила семь лет и ничего больше не жду, кроме короны небесной!
Пробило одиннадцать часов. Напомним, что как раз в это время епископ Люсонский, предупрежденный накануне вечером о смертельной опасности, которая угрожала его благодетелю, решился покинуть дом благочинного Люсонского церковного округа и отправиться в Лувр.
Людовик XIII встретил его в галерее; это был первый посторонний человек, с которым король встретился после того, как ему сообщили известие об убийстве маршала.
— О! — воскликнул он. — Наконец-то я освободился от вашей тирании, господин епископ Люсонский!
Как видим, король был несправедлив по отношению к епископу.
Вот, кстати, каким образом известие о трагическом происшествии дошло до Людовика XIII.
Король, как уже было сказано, находился в своем оружейном кабинете, и, когда он уже затрясся от звуков 210
пистолетной пальбы, доносившихся до него, в дверь к нему постучал полковник д'Орнано, восклицая:
— Все кончено, государь!
— Так он мертв? — спросил король.
— Да, государь, да еще как мертв!
Король облегченно вздохнул, а затем повернулся к Деклюзо и сказал:
— Ну-ка, пусть мне дадут мой толстый витри.
Его толстым витри был карабин, преподнесенный ему в подарок Витри.
Затем, взяв в руку шпагу, он вышел из кабинета и проследовал в большой зал.
В это время туда явился Ле Коломбье; как мы уже знаем, он перед этим вблизи рассмотрел маршала и потому мог сообщить королю все подробности. Людовик XIII с жадностью выслушал их; затем, когда у него уже не осталось никаких сомнений, что с маршалом покончено, двери зала закрыли, и король появился возле окон, выходивших во двор, а чтобы он лучше был виден оттуда, полковник д’Орнано обнял его и приподнял, желая показать тем, кто стоял внизу вместе с Витри.
Заметив Людовика XIII, все принялись размахивать шпагами и пистолетами и кричать: «Да здравствует король!»
Король отвечал им:
— Спасибо! Спасибо, благодарю вас! С этого часа я король!
Затем, перейдя к другим окнам, выходившим на кухонный двор, он крикнул:
— К оружию, друзья! К оружию!
Услышав этот крик, все гвардейские солдаты построились в образцовом порядке на всех подъездных дорогах и улицах, и каждый из них, радуясь тому, что видит короля здоровым и бодрым, показывал на него своему товарищу и кричал: «Да здравствует король!», ибо незадолго до этого слышались пистолетные выстрелы, а так как никто не знал, в кого были направлены эти выстрелы, то были опасения, что стреляли в короля.
Тем временем Людовик XIII не умолкал:
— Хвала Господу! Вот я и король! Пусть мне отыщут старых слуг моего отца и прежних советников моего Государственного совета: отныне я хочу править, полагаясь на их мнение.