Король и в этом случае прибегнул к своему обычному образу действий. Он направил к герцогу Буйону уполномоченных, дабы те предложили ему явиться ко двору и сдаться на милость короля. Герцог заявил, что и сам хотел бы прийти к полюбовному соглашению, однако у него имеются все основания не чувствовать себя в безопасности при дворе, учитывая, что Рони, не доверявший ему и завидовавший его популярности среди гугенотов, является его заклятым врагом. Переговоры провалились, поэтому Генрих IV решил двинуться против Буйона и, если получится, взять Седан.
Рони проявил все свои дарования в подготовке этого похода, и в знак признания его заслуг Генрих IV12 февраля 1606 года сделал его герцогом и пэром Франции. Герцог Сюлли, как он стал отныне именоваться, был счастлив, обретя новое достоинство, и на радостях закатил пир, достойный Гаргантюа. В марте король выступил в поход. Сюлли убеждал его в необходимости любой ценой разгромить Буйона и взять Седан, хотя тот и считался неприступной цитаделью. Вильруа, напротив, призывал к умеренности, ссылаясь на то, что попытка взятия Седана была бы сопряжена с длительной осадой, а это дало бы испанцам хорошую возможность вторгнуться в Пикардию, Савойе — в Прованс, а гугенотам и германским протестантам собраться и прийти на помощь Буйону.
После непродолжительных дебатов было решено вступить в переговоры с Буйоном, который и сам не противился достижению соглашения. По условиям подписанного договора Седан получал королевского губернатора и королевский гарнизон, а его обитатели должны были принести присягу на верность Генриху IV. Таковы были официально объявленные условия, тогда как секретные статьи предусматривали, что король незамедлительно покинет город, а по истечении некоторого времени будет выведен из него и королевский гарнизон. Эти условия были неукоснительно исполнены. К концу апреля Генрих возвратился в Париж, а вскоре за ним последовал и Буйон, встретивший в столице весьма любезный прием. Он совершенно примирился с королем, однако не простил Сюлли, и когда в сентябре 1606 года его пригласили в Фонтенбло на крестины четырехлетнего дофина, он отказался, поскольку его сопернику отводилось на церемонии более почетное место. Однако этот демарш Буйона не испортил отношения к нему Генриха IV, ценившего лояльное отношение герцога. В начале 1607 года он вывел свой гарнизон из Седана и восстановил Буйона в должности губернатора.
«Мятеж» Буйона (если можно так его назвать) явился последним серьезным испытанием для власти Генриха IV, однако до конца своих дней он подвергался угрозе со стороны отдельных лиц, покушавшихся на его жизнь. У Баррьера и Шателя нашлось много подражателей. Спустя два месяца после казни Шателя адвокат из Анжера Жан Гедон был задержан на пути в Шартр; ему предъявили обвинение в том, что он отправился из Анжера специально, чтобы убить короля. Он был повешен и сожжен на Гревской площади 16 февраля 1596 года. В том же году в Мо повесили некоего итальянца, находившегося на содержании у австрийского кардинала, по обвинению в намерении убить Генриха IV выстрелом из арбалета. Следующую попытку в 1598 году совершил Пьер Уэн, монах-картезианец из Нанта, недовольный подчинением Бретани французской короне; его также ждала виселица. Фламандский иезуит Ридика-уве после тщетной попытки убить Генриха IV в 1593 году повторно попытался реализовать свое намерение в 1599 году, но был выдан кюре деревни, в которой прятался, недалеко от Лангра; его живьем разорвали лошадьми вместе с одним из сообщников, капуцином Лангле. Весьма курьезной была попытка, предпринятая парижской маркитанткой Николь Миньон: она собиралась окропить постель короля специальной водой, которая, испаряясь, вызвала бы у него болезненную слабость. Девица оказалась столь неосмотрительной, что разболтала о своем намерении графу Суассону, и преступный замысел сорвался. 2 июня 1600 года Николь была повешена на Гревской площади, а тело ее сожжено. Следует упомянуть и некоего Пьедефора, схваченного в Бигорре и казненного в Бордо: он сконструировал арбалет, который можно было спрятать в рукаве и из которого, как похвалялся незадачливый умелец, он не промахнулся бы в короля.