Генрих III, хотя и являлся королем, оказался в худшем положении, почти не имея средств для ведения войны. Напротив, Гиз, душа Лиги, находился на содержании у Филиппа II — самого богатого государя Европы. Чтобы не отстать от него, Генрих Наваррский заручился поддержкой королевы Елизаветы Английской и протестантских князей Германии. Последние не только давали ему субсидии, но и поставляли наемников для пополнения войск. Коризанда находила нужные слова, чтобы подбодрить возлюбленного и подвигнуть его на ратные дела: «Не позволяйте вырвать хлеб из своей руки, не допускайте, чтобы младший делил успех со старшим», что следовало понимать как призыв не позволить принцу Конде первому перейти в наступление. Понимала ли она, что успех Генриха Наваррского на поприще, к которому она подталкивала его, приблизит час их разлуки? Беарнцу пришло время на деле применить с малолетства усвоенную максиму: «Победить или умереть».
Прежде чем приступить к военным действиям, Генрих III отстранил от должности губернатора Лангедока Монморанси, заподозрив его в симпатиях к Генриху Наваррскому, против которого Лига и начала войну. Если бы лигёры разом обрушили на Беарнца все имевшиеся в их распоряжении войска, то ему просто-напросто нечего было бы противопоставить им — на тот момент в его распоряжении имелась «армия» из 350 кавалеристов и около двух тысяч аркебузиров. Однако они не сумели вовремя преодолеть разобщенность, упустив верную победу. Маршал Матиньон с одним лишь авангардом, насчитывавшим от трех до четырех тысяч человек, беспрепятственно перешел Гаронну и направился к Нераку. Генриху Наваррскому было передано «последнее строгое предупреждение» — требование перейти в католицизм, не имевшее, как и все предыдущие, успеха. Не касаясь конфессионального вопроса, Генрих заявил, что «не желает ничего, кроме гражданского мира и облегчения положения подданных короля». Он соглашался отдать крепости, предоставленные в распоряжение протестантов, если Лига откажется от своих крепостей. Это предложение осталось без ответа, и король Наваррский, предварительно заявив, что враги короля Франции являются и его врагами, перешел к оборонительной тактике.
Тем временем основные военные действия разворачивались не в Гиени, а севернее, где успех сопутствовал лигёрам. Герцог Меркёр во главе бретонского отряда занял Пуату. В Сентонже Конде, Ларошфуко и виконт де Роган оказывали лигёрам упорное сопротивление. Конде сумел даже вытеснить Меркёра за Луару. Развитие этого успеха позволило бы перенести военные действия на территорию католических провинций по Луаре и соединиться с ожидавшейся армией германских наемников. С этой целью Конде решил взять Анжер, однако его жители, не желавшие сдаваться гугенотам, оказали активное сопротивление, а пришедший на помощь им губернатор Анжу Генрих Жуаёз принудил нападавших к отступлению, перешедшему в бегство. Сам Конде, распустив свое войско, с трудом добрался до побережья Нормандии, а оттуда — до английского острова Гернси. Его репутации полководца был нанесен непоправимый урон. В ставке Генриха Наваррского, ревниво следившего за успехами кузена, неудача, постигшая Конде, не только никого не огорчила, но и послужила поводом для неуместных в данной ситуации шуток. Беарнец не скрывал, что борется не только за «спасение» Франции, но и за личное верховенство, поэтому любая неудача как его противников, так и соратников по борьбе рассматривалась им как его персональный успех.
В декабре 1585 года началась осада Нерака. Как сообщает д’Обинье, Генрих Наваррский, позабыв о том, что является наследником короны, сражался словно простой солдат и столь мало щадил себя, что мушкетным выстрелом оторвало подошву его сапога (скольким полководцам в скольких сражениях отрывало подошву сапога то пулей, то ядром, не повредив при этом ногу обладателя упомянутого сапога! Только реки, окрашенные кровью, по частоте упоминания могут сравниться с этим литературным шаблоном). Благодаря решительным действиям защитников города Матиньон, испытывавший недостаток в личном составе, снял осаду и отошел к Гаронне.
После этого успеха Генрих Наваррский счел необходимым проинформировать общественность о том, на ком лежит ответственность за войну. 1 января 1586 года он направил трем сословиям Франции послания, в коих обвинял Гизов в развязывании гражданской войны. На это обращение, сильно взволновавшее общественность, Лига ответила воззванием «Предостережение французских католиков английскими католиками», сочиненным адвокатом Луи Дорлеаном, в котором автор, красочно расписав репрессии королевы Елизаветы в отношении английских католиков, сокрушался по поводу того, что Варфоломеевская ночь не привела к поголовному истреблению французских гугенотов — всех до единого.