Войска соединились в Ниоре, куда приехала и Жанна. Нужно было срочно найти новые резервы для нанесения удара в парижском регионе, то есть на вражеской территории, где двор был наиболее уязвим, Так началось это знаменитое отступление через Юг, описанное Агриппой д'Обинье с эпичностью «Анабасиса» Ксенофонта.
В Беарне Монгомери за две недели блестяще справился со своей задачей, изгнав оттуда оккупантов и восстановив кальвинизм. После этого он двинулся навстречу Колиньи. Обе армии соединились 3 января 1570 г, и пошли в сторону Аженуа, Монтобана и Тулузы.
Эта военная кампания сохранилась в памяти современников как один из самых ужасных эпизодов гражданской войны. Продвижение войска, подобно опустошительному урагану, сопровождалось насилиями, массовыми убийствами, поджогами монастырей, церквей, а также ферм и амбаров с зерном. Католики и протестанты равным образом подвергались жестокому обращению ненавидимых и одними и другими банд наемников, которых в свою очередь уничтожали крестьяне, как только те отставали от своих. Генрих был свидетелем этих страшных событий, но не ожесточился — ненависть вообще была несвойственна его натуре.
Потом ураган устремился в сторону Тулузы. К армии адмирала присоединились отряды, набранные в Лангедоке, Монпелье, Ниме и Монтелимаре; таким образом, его войско насчитывало 4500 солдат, причем все на лошадях, чтобы увеличить скорость продвижения. Дабы помешать походу адмирала на Север, король приказал войскам маршала де Коссе, в четыре раза большим по численности, преградить ему дорогу. Однако Колиньи удалось пробиться у Арне-ле-Дюк. Известно, что именно тогда Генрих Наваррский впервые в жизни по-настоящему участвовал в сражении. Несмотря на возражения штаба, он принял командование передовым отрядом; К счастью, его первое боевое крещение совпало с первой победой гугенотов, одержанной после стольких неудач. Впрочем, этот успех совпал с другой успешной военной операцией: Ла Ну обратил в бегство католические войска в Пуату.
Королева-мать устала от войны, не давшей удовлетворительных результатов. Уже несколько месяцев она вела мирные переговоры и активную переписку с Жанной. Эмиссары метались между двором, Ла Рошелью и гугенотской армией. Колиньи вел переговоры через молодого дворянина Шарля де Телиньи, который впоследствии станет его зятем. Он поручил Телиньи требовать свободы вероисповедания. При несоблюдении этих условий Колиньи угрожал продолжить поход на Париж, но болезнь снова приковала адмирала к постели. Он был вынужден отказаться от наступления и предложил королю мир. Мир был подписан Телиньи 29 июля 1570 г. в Сен-Жермен-ан-Ле. Последующий за ним эдикт подтвердил статьи Амбуазского договора, за исключением того, что теперь протестантство перестало быть прерогативой дворянства, так как богослужение разрешалось в предместьях двух городов каждой провинции, но запрещалось при дворе, на расстоянии двух лье от королевских резиденций и десяти лье от Парижа. И, наконец, одна из статей эдикта содержала официальное признание королем протестанской партии, а кроме того, гугенотам на два года были отданы четыре крепости: Ла Рошель, Монтобан, Ла Шарите и Коньяк. Блистательная победа адмирала!
Глава восьмая
Кровавая свадьба
1570–1572
Итак, военные действия пошли гугенотам на пользу. Собравшиеся 25 октября в Ла Рошели Жанна д'Альбре, Генрих Наваррский, Генрих Конде и Колиньи могли себя поздравить с достигнутыми результатами, оправдывающими задним числом нелегкое решение выступить с оружием в руках против своего короля. Конечно, можно было опасаться, что эдикт, не поддержанный большинством населения, не будет выполняться в полном объеме, как это уже было с предшествующими, но гугеноты владели теперь крепостями, которые послужат им стратегическими базами сопротивления. Вспоминали погибших — Людовика Конде и, по-видимому, отравленного Франсуа д'Андело. Ряды старшего поколения поредели; в высшем эшелоне, не считая Генриха и Жанны, остался один Колиньи.
Жанна использовала мирное время для защиты дела всей своей жизни. Она знала, что папа Пий V настроен враждебно к протестантизму. Поэтому она настойчиво требовала от Екатерины Медичи соблюдения эдикта о веротерпимости: «Мы скорее умрем, чем откажемся от Бога и нашей веры, которую мы не можем исповедовать без богослужений, как тело не может жить без воды и пищи».