Варфоломеевская ночь
В пятницу 22 августа свадебные торжества закончились, и многие гугенотские дворяне начали покидать Париж или готовились к отъезду. Теперь королева-мать могла осуществить свой план — устранить Колиньи, главного супостата ее сына.
Решение об этом было принято за несколько недель до свадьбы. Желание Екатерины разделаться с адмиралом не вызывает никаких сомнений. Что касается массового уничтожения гугенотских дворян, то мы уже никогда не узнаем, задумала ли она его до свадьбы или же оно было спланировано ультракатолической придворной кликой: итальянцами, канцлером Бирагом, бароном Рецом, герцогом Неверским, лотарингцами — Генрихом Гизом, его братом герцогом Омальским и его дядей кардиналом Лотарингским, французами — герцогом Анжуйским, бастардом Ангулемским и маршалом Таванном. Взрывоопасная обстановка при дворе позволяет думать о намеренном провоцировании гугенотов, и в случае, если они заглотят наживку, это даст повод для их поголовного уничтожения. Собравшиеся 1 августа в замке Гонди в Сен-Клу приближенные королевы-матери даже посоветовали ей как устроить ловушку: соорудить за дворцом Сите укрепление и включить в программу развлечений военную игру, предусматривающую штурм форта гугенотами; защитники же под командованием герцога Анжуйского при первом штурме будут отвечать стрельбой холостыми зарядами, а при втором — боевыми. Хитроумная комбинация была отвергнута, но этот смертоносный план дает основание предполагать преднамеренную расправу.
Чтобы избавиться от Колиньи, Екатерина Медичи легко нашла подходящего сообщника: герцога Гиза. Жажда мести обуревала его со дня гибели отца, виновником которой он считал адмирала. Исполнителем был Морвер, упустивший ту же жертву годом раньше. В пятницу 22 августа все шло своим чередом. Колиньи предполагал в субботу или воскресенье уехать в свое поместье Шатильон-сюр-Луэн, но до отъезда хотел получить от короля разрешение на некоторые меры, которые гарантировали бы соблюдение эдикта о мире. Утром он присутствовал на совете, а потом проводил Карла IX на площадку для игры в мяч, расположенную у ворот Лувра. Не дождавшись окончания игры, около одиннадцати часов он отправился домой по улице Фоссе-Сен-Жертье, которая вела к его особняку на улице Бетизи. Он шел пешком, читая на ходу прошение, и остановился, чтобы исправить башмак. Бывший наставник Гиза Морвер поджидал его, укрывшись в доме каноника Вильмюра. Он выстрелил в тот момент, когда адмирал наклонился, пуля из аркебузы ранила его в локоть и кисть. Пока раненный устремился к своему дому, дворяне из его свиты ворвались в дом, откуда только что скрылся Морвер. Узнав о покушении, король в гневе бросил наземь ракетку. Генрих Наваррский, Конде и Ла Рошфуко поспешили к Колиньи, куда к двум часам прибыл с матерью сам король. Обменявшись нескольким словами с адмиралом, Карл IX поклялся найти «виновного, зачинщиков и подстрекателей» и свершить правосудие.
Следствие было поручено президенту де Ту и советнику Кавеню, которые на следующий же день поняли, откуда дует ветер: Морвера ввел к Гизу дворецкий герцога Омальского, и на лошади из конюшен Гиза тот спасся бегством. Все было ясно без всяких доказательств. Гиз, предупреждая события, явился к королю испросить разрешения покинуть Париж, потом укрылся в своем особняке в квартале Марэ.
Парижане, узнав новость, заволновались. Город уподобился пороховой бочке. Недавно он пополнился огромным количеством нищих крестьян, оставивших свои деревни из-за неурожая. Неслыханная роскошь свадебных торжеств разбудила в них низменные инстинкты. Францисканские проповедники с амвонов разжигали гнев католиков против еретиков и против тех, кто им потворствует. Не пощадили даже королеву-мать и короля. Их сравнивали с ветхозаветными властителями Ахавом и Иезавелью, осужденными по слову Господа на вечное проклятье.
Единственным спасением для гугенотов было бегство. Некоторые к тому времени уже уехали.
В пятницу, во второй половине дня Генрих Наваррский, Конде и Ла Рошфуко попросили разрешения у короля уехать, так как «в Париже они не чувствуют себя в безопасности». Карл IX — возможно, искренне — стал их разубеждать, сказав, что в Лувре им нечего бояться, и даже предложил перенести адмирала во дворец, в апартаменты Маргариты. Гугеноты вернулись на улицу Бетизи и стали совещаться на втором этаже, чтобы не утомлять раненого. Кроме видама Шартрского, Жана де Феррьера, никто не догадался, что драма только начинается, поэтому только он настаивал, чтобы все покинули Париж, забрав с собой адмирала. Телиньи и Брикмо, наоборот, хотели остаться и держать оборону в доме. Этого же мнения придерживались принцы, доверявшие королевскому слову. Телиньи отправился в Лувр потребовать вооруженную охрану. Герцог Анжуйский послал пятьдесят аркебузиров, которых разместили в двух лавках по соседству с воротами, но их командиром был капитан королевской гвардии Жан де Монлезен. Генрих знал, что он враг адмирала, и сразу забеспокоился. Поэтому в субботу в дом принесли оружие и кирасы, а Генрих вызвал пять швейцарцев из своей личной охраны.