Однако птичка не оставила своих попыток упорхнуть из клетки. В Весенне он намеревался бежать вместе с Месье, а теперь при пособничестве Маргариты: «Так как я беспрепятственно выезжала из Лувра в карете, а стража не заглядывала в нее и не заставляла моих фрейлин снимать маски, мы решили переодеть одного из них в женское платье и вывезти в моей карете». Но испытывая взаимное недоверие, ни один из них не хотел уступить место другому. Вторая попытка была предпринята в Сен-Дени, во время похорон Карла IX, третья — в Лувре, на левый берег Сены их должна была перевести лодка. Все эти попытки потерпели неудачу. Король Наваррский вовсю предавался усладами двора. «Он небольшого роста, — пишет один посол, — у него темнорусые волосы, живой и изобретательный ум. К тому же он любезен, прост, щедр, любит охоту. Его чувства возвышенны». Вилльгомблен добавляет: «Он любит общество людей веселых и жизнерадостных, склонных, как и он, к шуткам и разного рода активным забавам — к охоте, к игре с кольцами и в мяч. При плохой погоде они резвятся и дурачатся в его комнате. Он с удовольствием слушает умудренных старцев, но болтает с ними не без задней мысли, так как хитер и себе на уме, больше чем кто-либо другой из его ровесников».
Возвращение короля Польши
После шести месяцев царствования Генрих Анжуйский тайно бежал от своих подданных. Оторвавшись от погони, он на некоторое время остановился, в Австрии, потом в Венеции, где его приняли с почти божественными почестями. Екатерина, взволнованная этими проволочками, послала к нему сеньора де Шеверни. Но этого оказалось недостаточно. И вот французский двор снова двинулся по ухабистым дорогам навстречу королю, не очень-то спешившему возвращаться в осиное гнездо. Екатерина везла в своей карете двух неисправимых молодцов — Генриха и Франциска.
Кортежи встретились на границе с Савойей и, чтобы отпраздновать встречу, ненадолго остановились в Лионе. Генрих Анжуйский вернулся в свою родную стихию с превеликим удовольствием; он, как и прежде, старался разжечь ревность и расстроить любовные интрижки, завязанные в его отсутствие, и получал от этого патологическое удовольствие. Его сестра Маргарита, которую он втайне ревновал, стала мишенью его язвительных шуток над ее любовными похождениями и изменами ее наваррского мужа.
Впрочем, в супружеских отношениях короля и королевы Наваррских царила полная свобода. Муж и жена заводили бесчисленные романы. Маргарита со страстью и возвышенными чувствами, Генрих с мужским бахвальством и непостоянством. «Жена охотно слушала рассказы мужа о его победах, ибо он прекрасно знал, что я не ревнива». Поскольку он обращался с ней, «как с сестрой», они могли сообща вырабатывать совместную линию поведения по отношению к королеве-матери. Маргарита с улыбкой воспринимала скабрезные ситуации, она нежно ухаживала за мужем, когда он однажды потерял сознание, «что, как я полагаю, случилось с ним из-за излишеств с женщинами».
Но она бунтовала, когда кто-то пытался противодействовать ее влиянию на мужа и приручить его.
Мадам де Сов, возможно, по приказу Екатерины играла в эту недостойную игру, которая могла породить «отчуждение и скверные отношения между супругами». Эта презренная Цирцея натравливала друг на друга Франциска и Генриха, которых одновременно одаривала своей благосклонностью. Генрих лучше, чем кто-либо, описал эту флорентийскую атмосферу в письме к своему кузену Жану д'Альбре-Миоссансу: «Двор как никогда причудлив. Мы все готовы перерезать друг другу глотки. Постоянно носим под плащами кинжалы, кольчуги, а иногда и кирасы. Король подвергается не меньшей опасности, чем я, но он меня очень любит. Господа де Гиз и де Майенн не спускают с меня глаз. Вы знаете, что вся Лига желает моей смерти из любви к Месье. Они в третий раз запретили моей любовнице (мадам де Сов) общаться со мной и так ее запугали, что она не смеет посмотреть в мою сторону. Я выжидаю, когда можно будет дать сражение, так как они говорят, что убьют меня, но я хочу их опередить».
После Лиона Генрих III увез двор воевать с Дамвилем. Путешествие по бурным водам Роны не обошлось без происшествий: затонул корабль, на борту которого находились слуги и столовая посуда королевы Наваррской. В Нижнем Лангедоке исход боевых действий был неблагоприятным для королевских войск. Дело «недовольных» находило повсюду поддержку. В январе между католиками и протестантами был подписан договор о совместной защите, после чего Дамвиль решил взять инициативу в свои руки. Он одобрил действия Конде по набору наемников и послал к Франциску эмиссара с приглашением присоединиться к нему. В отношении же Генриха Наваррского никаких инструкций не было — признак того, сколь мало надежд на него возлагалось.