2 августа 1578 г. обе королевы пустились в путь. Не следует верить словам Пьера л'Этуаля, что Марго, согласно слухам, «уезжала к мужу с большой неохотой». Это не так. Только рядом со своим супругом она могла себя чувствовать настоящей королевой. Екатерина Медичи выехала с большим эскортом. Она взяла с собой свой знаменитый «летучий эскадрон» фрейлин, а также четырех католических Бурбонов: кардинала, вдовствующую принцессу Конде, герцога и герцогиню Монпансье. С ней были и ее политические советники.
Кортеж королев покинул Шенонсо и направился в Коньяк, где местные дамы «были очарованы красотой королевы Наваррской». 18 сентября они торжественно въехали в Бордо. Сидя на белом иноходце, «в оранжевом платье, усыпанном драгоценностями», Марго со своим обычным красноречием отвечала на приветственные речи вышедших навстречу архиепископа, первого президента парламента, мэра и представителей городских властей. Отсутствовал только один человек — ее собственный муж. Он отказался войти в город, который недавно закрыл перед ним ворота. «Я люблю бывать там, где меня любят, а в этом городе меня оскорбили», — писал он Тюренну. Для встречи с зятем Екатерина выбрала маленький замок Кастера, стоящий между Кадилляком и Ла Реолью. Генрих прибыл туда 2 октября в сопровождении знатных дворян Гиени. Обе королевы ждали его в парадном зале. Он вошел с Тюренном и несколькими дворянами, «очень любезно поздоровался, обменялся несколькими общими словами», потом сел в карету королев, и все они отправились в Ла Реоль, где им были приготовлены апартаменты. В письмах к Генриху III королева-мать преувеличивает радость от встречи супругов. Она была довольно прохладной.
Ей не понадобилось много времени, чтобы понять причину сдержанного поведения зятя. Генрих возненавидел маршала Бирона, который проводил самостоятельную политику, советуясь со своим наместником еще меньше, чем его предшественники, Монлюк и Виллар. Как только Екатерина произнесла его имя, Генрих подскочил как ужаленный. Арман де Гонто, барон де Бирон, годился ему в отцы, он был старше Беарнца на тридцать лет. Представитель могущественной и знатной семьи Перигора, он был связан родством со всем Юго-Западом. В свое время он был пажем Маргариты Ангулемской, стяжал в Италии славу великого полководца. За большие услуги, оказанные королевству, он в 1577 г. получил жезл маршала Франции. Это был искушенный в спорах оратор, образованный, начитанный и очень любознательный человек. Но за этими выдающимися качествами скрывалась непомерная гордыня, не позволявшая ему идти ни на какие уступки. Эта черта характера, унаследованная его сыном, в будущем окажется для него роковой. Любое возражение, малейшее посягательство на его честь вызывали у него приступ безудержного гнева, пугавшего окружающих. Он жил среди подобострастных приверженцев, усердно старавшихся укрепить его власть. Король Наваррский, на его взгляд, был ничтожным препятствием, которое можно легко обойти.
Королева-мать наивно пыталась помирить противников и устроила 8 октября в Сен-Базейе их встречу. Как только маршал появился, Генрих моментально вспылил, Бирон — еще пуще. Их развели по углам, чтобы остудить страсти, но они расстались, не оставив никаких надежд на примирение. С этого дня раздраженный Генрих покинул кортеж своей тещи. Он вновь обрел свободу, занимался своими делами, предавался развлечениям, во время охоты часто пересекая маршрут следования обеих королев. Кортеж направлялся к католическому городу Ажану, который принадлежал Маргарите, поэтому она въехала в него первой под балдахином из белого дамаста. Екатерина собрала в епископстве дворянство Гиени и попыталась залечить рану, нанесенную самолюбию зятя, сказав, что король Франции испытывает к нему полнейшее доверие. Отсутствие заинтересованного лица несколько снизило значение ее слов. За неимением лучшего она направилась в Тулузу, чтобы прощупать намерения Дамвиля.
Главным предметом спора по поводу претворения в жизнь эдикта о мире оставалась проблема укрепленных городов: заставить освободить те из них, которые незаконно удерживались или католиками, или гугенотами. Но такое можно было обсуждать только в присутствии депутатов-гугенотов, хотелось ей этого или нет. Выбор места и даты этого предвещающего трудности собрания породил бесконечные переговоры между тещей и зятем, которые Беарнец умышленно затягивал. Наконец встреча была назначена в Оше, столице Арманьяка. Королева-мать прибыла туда 20 ноября, Маргарита — 21-го, Генрих — 22-го. Этот католический город год назад отказался его впустить, и он, естественно, этого не забыл. Екатерина была в курсе дела, поэтому вышедшим к ней навстречу с ключами от города эшевенам она сухо процедила: «Приберегите их для моего зятя».