Тем временем любовная связь Генриха с Фосезой окончательно нарушила супружеское согласие или то, что от него осталось. Фосеза забеременела и решила, что ей необходимо лечение на водах в горах, Генрих со свитой отправился вместе с ней. Одиночество угнетало Маргариту, она умирала от скуки, «проливая столько слез, сколько они выпили капель лечебной воды там, где находились». После возвращения курортников беременность Фосезы уже нельзя было скрыть, и Маргарита предложила ей удалиться для родов в маленький домик в окрестностях Нерака. Но теперь малышка загордилась и не намерена была выслушивать советы Маргариты. Она носила в своем чреве первого ребенка Генриха, тогда как королева оставалась бесплодной. Однако вскоре Марго взяла реванш. «Схватки начались рано утром, когда она находилась в спальне фрейлин. Она послала за моим врачом и попросила предупредить короля, моего мужа. Мы, как обычно, спали в одной опочивальне, но в разных постелях. Когда врач сообщил ему эту новость, он заволновался, не зная, что делать». С одной стороны, он страшился огласки, а с другой, хотел, чтобы Фоссеза получила должную помощь, так как очень ее любил. Наконец он решился во всем мне признаться и попросил меня пойти к ней… Он раздвинул мой полог и сказал: «Душа моя, я скрыл от вас одну вещь, но теперь должен повиниться… Помогите Фоссезе, ей очень худо». И вот Маргарита — снова в роли сестры милосердия. Небо ее вознаградило: «Всевышний дал Фоссезе только дочь, к тому же мертвую», — не без злорадства написала она.
Но доброе дело быстро забылось. Холодность и неблагодарность мужа вскоре сделали ее пребывание в Нераке невыносимым. Об этом знали при французском дворе, и Екатерина Медичи пригласила ее приехать, а Генрих III дал ей 15000 экю на дорожные расходы. Не желая упускать удачно подвернувшийся случай для переговоров, Екатерина в начале 1532 года заявила, что отправится в Пуатье за дочерью, если Генрих приедет туда вместе с женой. Он согласился, и наваррская королевская чета покинула Нерак со всей своей свитой. Генрих и Маргарита встретили Екатерину Медичи в замке Ла Мот-Сент-Эре. Сразу же после трапезы началась бурная дискуссия. Генрих резким тоном протестовал против ущемления своей власти в Гиени. Екатерина ответила ему, что как глава протестантской партии он не может пользоваться полным доверием короля, и обратилась к гугенотам из его свиты: «Господа, вы губите короля Наваррского, моего сына и самих себя». Она все еще надеялась видеть зятя при французском дворе.
После нескольких туманных взаимных обещаний 31 марта Екатерина пустилась в обратный путь, на этот раз вместе с дочерью. Проехав с королевами несколько лье, Генрих вернулся назад: он ни одной минуты не хотел оставаться в католическом Пуату и 26 апреля был уже в Нераке. Наконец он остался один после этой супружеской интермедии, которая, по его мнению, слишком затянулась. Маргарита написала ему письмо из Фонтенбло, в котором пыталась сыграть на его самолюбии: при французском дворе нет личности первого плана, выделяются только лотарингские принцы: Майенн, «который так сильно растолстел, что кажется безобразным», и Гиз, который утратил былое очарование, он похудел и постарел. Они в том же расположении духа, что и раньше, только несколько озадачены. Их окружение поредело. Они часто играют в мяч и устраивают другие развлечения, чтобы привлечь дворян, «но те, кто побывал там более двух раз, могут не сомневаться в выговоре короля. Если бы вы находились здесь, ваше влияние было бы неоспоримым». Первый принц крови в отсутствии Месье был бы первым лицом при дворе после короля и мог бы больше содействовать делу своей партии, чем оставаясь в Гиени. Возможно, Екатерина, боявшаяся Гизов, подсказала дочери эти убедительные доводы, но Генрих не поддался на уговоры. Он обрел свою страну и настоящую «владычицу своего сердца», с которой не собирался расставаться.
Глава тринадцатая
Коризанда
1582–1584
Без жены и тещи Генрих нашел Гасконь более послушной его воле. Бесспорно, его личная, самостоятельная судьба прослеживается лучше, когда он свободен от связей с домом Валуа. Сразу же после отъезда Маргариты, освободившись от ее политических претензий, он преобразовал свой маленький штаб в своего рода правительство. Кроме того, он освободился от всех любовных связей. Ребур и Фоссеза уехали со своей госпожой.