Генрих все еще не мог выговорить ни слова. Он молча смотрел на юношу. У него были светлые кудрявые волосы, спадавшие ему на лоб.
Сердце Генриха сжалось. Это была очень трудная минута его жизни. Ведь в этой комнате можно отлично спрятаться. Но тайник он выстроил для отца. Если он откроет его теперь этому чужому юноше, отцу некуда будет спрятаться, когда он вернется домой. Может ли он выдать свою тайну, имеет ли он право отдать убежище другому? Генрих молчал. А Вольфи положил передние лапы на грудь юноши, словно он был его старый знакомый.
Юноша гладил голову собаки.
— Кто же твой отец, малыш?
— Безработный, — очень тихо ответил Генрих.
— Ну да… а где он сейчас?
Генрих покраснел и молча отвернулся.
— Ну же… Почему ты так покраснел? Что-нибудь случилось с отцом? Может быть, и его тоже сцапала полиция?
Глаза Генриха наполнились слезами.
Юноша притянул его к себе и погладил по голове.
— Выше голову, малыш, — сказал он ласковым голосом. — Ты должен гордиться своим отцом. Многим из нас приходится так же плохо. И все-таки нас не задушат. Вот так же, как ты мне хотел помочь, так и твоему отцу кто-нибудь поможет…
Эти слова точно кольнули Генриха. Как он поможет юноше, так и его отцу кто-нибудь поможет? Но ведь он еще вовсе и не помог. Он не показал ему своего тайного убежища. И поэтому полиция найдет его и арестует.
— В этой комнате можно спрятаться, — сказал Генрих.
— Не думаю, — с печальной улыбкой покачал головой юноша.
— Я соорудил укромное убежище для моего отца. Вот тут… помогите отодвинуть шкаф.
— Вот это хорошо! — воскликнул юноша, увидя тайник. — Ты превосходный парень. Теперь скорее!.. Пока твоему отцу понадобятся это местечко, мой и след простынет.
— Скорее придвинь вплотную шкаф. А кто тут живет по-соседству?
— Никто. Там чердак.
— Ага! И тонкая дощатая стенка. Ну, придвинь-ка еще чуточку, малыш. Тут меня никто не найдет. Так… большое спасибо, малыш.
Генрих совсем обессилел. Ему было очень трудно двигать шкаф.
— Слушай, малыш, — заговорил юноша из шкафа. — Будет лучше, если ты немедленно уйдешь, и в квартире никого не окажется. Ты сможешь потом сказать, что тебя вовсе и дома не было и поэтому ты никого не мог впустить.
— Хорошо, — сказал Генрих. — Но Вольфи я оставлю тут.
— Пожалуй, — раздался голос из шкафа. — Как тебя зовут, малыш?
— Генрих Кламм.
— Ты дельный мальчуган. Я хотел бы побеседовать с тобой. Приходи завтра в половине десятого на Мюнхенштрассе, номер 21. Я тебя там буду ждать. Но никому не говори. А теперь — убегай.
— Да, — ответил Генрих, взяв собаку за ошейник, и сказал: — Вольфи, на место.
Вольфи сейчас же лег на свой коврик около шкафа, положил голову между передними лапами и посмотрел на Генриха преданными, блестящими глазами.
— Внимание, Вольфи. Никому не давай отодвигать шкаф, — наставлял его Генрих.
Вольфи наморщил лоб с белым пятном над левым глазом. Видно было, что он понял, какое важное задание поручает ему Генрих.
Генрих быстро вышел из квартиры, закрыл ее и ключ положил под половик. Никто его не видел. Он спустился во двор.
Уже внизу он услышал, как полицейские вышли из какой-то квартиры, и хриплый голос сказал:
— Нет. Не у меня. Никогда бы я не впустил к себе в дом коммуниста. Боже сохрани! Но я видел, что этот негодяй добежал до пятого этажа и не вернулся. Он, видимо, спрятался на чердаке.
— Чердак закрыт на замок. Мы уже смотрели, — злобно проворчал один из полицейских.
— Но ведь там есть еще одна квартира. Значит, он мог проникнуть только в эту квартиру.
— Ну, посмотрим, — проворчал полицейский, и они опять стали подниматься по лестнице.
Генрих, разумеется, не должен был и виду показать, как он испугался, услышав это. Он притворился, будто его нисколько не интересует, куда пошли полицейские. Но он остался на лестнице и затеял для вида игру. Он пускал свой стеклянный шарик по ступенькам и ловил его. И в то же время напряженно прислушивался к тому, что происходит наверху.
Полицейские постучались в дверь квартиры Кламмов и крикнули: — Откройте! Полиция! — Но, не получив ответа, они сами отомкнули дверь своим ключом и вошли в квартиру.
Генрих затаил дыхание. Его стеклянный шарик чуть не укатился совсем, потому что он забыл подхватить его. Но полицейские оставались там недолго. Вскоре они снова появились на лестнице.
— Никого! — сердито воскликнул один из них.
Генрих радостно улыбнулся и полез за шариком, который уже докатился до входных дверей. Потом он вышел во двор и направился к воротам. Тут он хотел обождать, пока уйдут полицейские и уж потом вернуться домой.