«Потом берег повернул прямо на восток, и, гонимый западным ветром, Отер плыл четыре дня, пока берег не повернул на юг, и он плыл вдоль него еще пять дней до великой реки Двины, которая уходит в глубь суши, и где за рекой все необитаемо» — теперешние пермяцкие и архангельские края.
Здесь он торговал с жителями, первыми людьми, каких он встретил с тех пор, как покинул свой фьорд (если не считать финских охотников). Кроме того что он хотел посмотреть эту страну, он также искал моржовые клыки и шкуры.
Финны и жители Биармы (Архангельска), как показалось ему, говорили почти на одном языке, но между его домом и этим Биармаландом не было ни одного человеческого существа, обитающего в постоянном жилище, и вся эта земля была длинной, узкой и скудно заселенной; по мере продвижения к северу ширина ее уменьшилась от шестидесяти до трех дней пути.
И еще Альфред рассказал, как Отер, плывя в течение месяца к югу от своего дома и имея Ирланд справа, а побережье Норвегии все время слева, добрался до Ютландии, «где море вдается в сушу, причем настолько широко, что не видно противоположного берега», отсюда еще через пять дней он достиг побережья, «с которого англы пришли в Британию».
Вульфстан, служивший этому же королю, рассказал ему, как он доплыл за семь дней от Шлезвига до Трусо и Вистулы, имея Вендланд (или Померанию и Пруссию) в течение всего пути справа от себя. Он описал «Витланд близ Вистулы, и Эстланд, и Вендланд, и Эстемере, и Илфинг, текущий из озера Трусо в Эстмере», но ни сам король, ни его капитаны еще не обладали достаточными познаниями, чтобы опровергнуть старую идею, заимствованную у Птолемея и Страбона, будто Скандинавия — это один обширный остров.
Таким образом, ради удовлетворения интересов своего саксонского повелителя Вульфстан и Отер походами вдоль берегов Норвегии и Лапландии, Померании и Пруссии, вокруг Белого моря, Рижского залива и Южной Финляндии создали в западной географии логически последовательное, связное представление о северо-востоке Европы, особенно о Балтийском море; но эти скандинавские открытия, хотя и совершенные на службе английского короля, едва ли использовались кем-либо, кроме скандинавов, и должны быть поставлены в заслугу викингам столько же, сколько Альфреду Великому. В 965 г. норвежский король Гарольд Бледнокожий «пришел и сражался с народом на берегах Двины» и ограбил его, а в 1026 г. Торер Гунд присоединился к флоту, посланному Олафом Святым в Белое море, разграбил храм идола Йомалы и предательски истребил своих соотечественников на пути домой. Где отмечены две экспедиции, там вполне может быть еще двадцать, неизвестных и не богатых событиями, и такое же допущение можно сделать о постепенном расширении круга географических знаний в ходе непрекращающихся нападений скандинавских королей и пиратов на земли к югу от Балтийского моря, где жили венды.
Так норманны имели возможность осуществлять и осуществляли определенное продвижение в неведомое — на запад и восток, северо-запад и северо-восток; даже норманнские вторжения и расселения в юго-западном направлении, хотя они едва ли дали какие-либо ощутимые результаты с точки зрения географических открытий, привели к более прочному присоединению всех Британских островов к цивилизованному Западу благодаря графствам викингов в Кэйтнессе, на Оркнейских и Шетландских островах, на острове Мэн и Гебридах, а также на побережье Ирландии, где остманские колонии превращались в королевства. Примерно с 840 г., когда возникло первое из этих постоянных поселений, до XI в., когда после ряда поражений, понесенных Брайаном Бору при Клонтарфе в 1014 г., Годвином и Гарольдом в Англии в 1042–1066 гг. и норманнскими и шотландскими королями в следующем поколении, скандинавские владения повсюду, кроме Оркнейских островов, были практически уничтожены. В течение этих двухсот лет датчане и норманны не только грабили и колонизовали, но правили и реорганизовывали, хозяйничая на доброй половине Британских островов.
Ко времени Альфреда владения викингов были разбросаны по всему северному и западному побережью большего из двух островов и окаймляли с трех сторон меньший. Около 900 г. Гарольд Светловолосый, пионер среди скандинавских королей, пустился в погоню за изменившими ему подданными — сначала до Шетландских и Оркнейских островов, а затем до Кэйтнесса, Гебрид и острова Мэн. Его сын и последователь Эйрик прошел по северным морям от Архангельска до Бордо; Хокон Добрый в 936 г. и другие скандинавские принцы в 946, 961, 965 гг., а особенно два великих короля Олафа в 985–989 гг. и в 1009 и 1014 гг. с боями и блестящими победами прошли большую часть известного норманнам мира. Таким образом, Франция, Англия, Ирландия, Шотландия пришли к более тесному единению благодаря общей опасности; в то же время морские короли основывали прочные государства, расширявшиеся с помощью союзов — сначала между собой, а затем с их прежними христианскими жертвами, ибо скандинавские королевства сами стали частью латинского христианства после того, как оно было оживлено и разбужено их нападениями; это время испытаний принесло ценные результаты обеим сторонам — и завоеванным и завоевателям, ибо воздействие — формирующее, воодушевляющее, побуждающее— вторжений северных народов стало одним из побудительных импульсов к экспансии, которая должна была начаться в следующую эпоху. Это верно даже для таких уравновешенных и рассудительных западных стран, как Англия, Франция и Италия, для которых время миграции давно миновало и где викинги не могли, как на дальнем северо-востоке и северо-западе, расширить пределы цивилизации и географических познаний.