Наконец, новый рывок, сделанный Англией в области географических исследований, торговли и даже паломничества, был прямым результатом — как по действию, так и по противодействию — норвежских и датских нападений, пробуждающих старый дух родственного народа, старших кузенов, которые впали в летаргию и забыли свое мореходное искусство.
Но со времени Уэдморского мира (878 г.) Альфред сперва начал строить английский флот, способный встретить и настичь корабли викингов, потом ввел ежегодное паломничество и раздачу милостыни у апостольского порога в Риме, а затем отправил многих капитанов, состоявших у него на службе, проводить исследования там, где это было необходимо для его нового описания Европы. Венцом его усилий по распространению религии был 833 год, когда Сигехельм и Ательстан доставили дары и письма Альфреда в Иерусалим, в Индию и христианам Сан-Томе; соответственный успех научных исследований этого короля — открытие Белого и Балтийского морей — пришел, по-видимому, ближе к концу его царствования, где-то перед 895 г.
Глава III
КРЕСТОВЫЕ ПОХОДЫ
И ПУТЕШЕСТВИЯ ЗЕМЛЕПРОХОДЦЕВ
(около 1100–1300)
Паломники были пионерами развития Европы и христианства: в узком смысле — до времен Карла Великого, в более широком — до начала крестовых походов.
Их первооткрывательская роль, насколько ее вообще можно назвать первооткрывательской, была целиком оттеснена на второй план викингами, которые в погоне за новыми мирами для завоеваний действительно совершили открытия первостепенной важности; однако, когда сначала сами морские разбойники-викинги, а затем и все норманны, как расселившиеся в колониях, так и живущие на родине, приняли христианство, подобно тому как прежде арабы приняли ислам, сам дух паломничества изменился, приняв новые, более широкие формы. С обращением в христианство Венгрии и Скандинавии[20] христианская Европа сплотилась в империю, более сильную, чем империи Константина или Карла Великого, в духовную федерацию, а не политическое единство, в основе единения и неделимости которой лежала не какая-то видимая субординация, а общая ревность в общей вере. Таким было состояние латинского мира, а также в какой-то мере и греко-русского мира к середине XI в., когда византийские императоры сломили силу Восточного халифата и отвоевали большую часть государства Ираклия; когда римское папство при Льве IX, Гильдебранде и Урбане вышло на политическую арену, поставив перед собой цель — и большей частью успешно ее достигая — создать всеевропейскую империю — федерацию на основе религии. Это сделали скандинавы, которые то ли как пираты, то ли как завоеватели, то ли как братья расселились во всех европейских странах. Долгий крестовый поход, длившийся вот уже четыре столетия в Испании, на юге Италии и в Леванте, бушевавший то на островах Средиземноморья, то на перевалах Альп и Пиренеев, то на берегах Луары и Тибра, теперь, в канун первого сирийского крестового похода 1096 г., стремительно приближался к решительной победе. Толедо был отвоеван в 1084 г.; норманнские владения в обеих Сицилиях уже пришли на смену слабой и ненадежной христианской защите от арабских эмиров; паломники двигались тысячами там, где раньше они шли десятками, а то и в одиночку, — по вновь открывшимся сухопутным маршрутам через Венгрию; и только далеко на востоке первое появление турок в роли поборников мусульманства[21] грозило обратить прилив и отлив. Христианство уже пережило поразительную экспансию языческого севера; теперь, когда оно привлекло норманнов на свою сторону, оно было готово действовать по их образцу. Зрелый замысел папства лишь указал выход всеобщей неутомимой и огромной энергии, звавшей к более широким действиям. Однако отнюдь не само движение крестоносцев пролило столько нового света, дало Европе столько новых знаний о мире, но воздействие этого движения на развитие торговли, путешествий и колонизации.