Тут один из полицейских услышал шум за шкафом: там затрещали доски. «Ага, — подумал он, — вот где этот негодяй!» Но пойти и посмотреть, что там, он никак не мог. Ему приходилось руками и ногами отбиваться от собаки. И к тому же он потерял столько крови, что совсем ослабел. Он уж думал, что смерть его пришла. В это время показался третий шуцман. Его вызвали с улицы. Здесь, во флигеле, где жила одна беднота, не нашлось никого, кто бы пришел на помощь полицейским.
Третий шуцман держал револьвер наготове. Но не так-то легко было прицелиться в собаку: попрежнему все три тела катались по полу, так что легко было промахнуться.
Наконец раздался выстрел. Вольфи еще раз подскочил в воздух — и вытянулся на окровавленном полу.
Но и враги его лежали без движения. У них уже не было сил подняться. Один из них показал рукой на шкаф.
— За шкафом, — прохрипел он. — Скорей! Этот мерзавец там.
Третий шуцман подскочил к шкафу, рывком отодвинул его от стены, сунул револьвер за шкаф и заорал:
— Руки вверх!
Никто не отозвался. Тогда он набрался духу и заглянул за шкаф. Он увидел тайник, устроенный Генрихом для отца. Но там никого не было. Стоял лишь открытый ящик с инструментами, а рядом лежала стамеска. И больше ничего. А в стенке, отделявшей комнату от чердака, выломаны были две доски.
— Дело ясное, — проворчал он: — пока вы дрались с этой проклятой тварью, мошенник успел пробить стену. У него и инструмент был. Теперь он за тридевять земель.
Генрих находит убитого друга
А Генрих стоял и ждал на улице, у ворот. Он был в прекрасном настроении. «Все неприятности кончились, — думал он. — Полицейские ведь ничего не нашли. Но почему же они не уходят? Что они делают в доме так долго? Может быть, они обыскивают и другие квартиры? Пускай себе, — ухмылялся Генрих. — Вот глупые шуцманы!»
Так он стоял и внимательно следил за воротами. Вдруг он заметил, что из дома выбежал человек и сейчас же вернулся с новым, третьим полицейским. Генрих хотел подсмотреть, куда они направляются, но тут на него наскочил какой-то прохожий. Генрих обернулся и узнал сначала отцовскую куртку.
Он поднял голову: это был стройный белокурый парень.
Беглец не остановился. Он только быстро, как бы случайно, погладил Генриха и даже не взглянул на него. При этом он слегка улыбнулся и едва заметно кивнул головой. И тут же исчез за углом.
Генрих смотрел ему вслед с удивлением. Как это он выбрался из дома? Из ворот он не выходил: Генрих все время смотрел в ту сторону. Но как же? Чтобы выйти из дома, непременно нужно было спуститься по лестнице, пройти через двор и подъезд.
Генрих задумался. Но сколько он ни ломал себе голову, он так и не мог разгадать загадку. «Пойду домой, посмотрю, что там», подумал он.
Но он не успел: откуда ни возьмись, подлетела карета скорой помощи. Два санитара с носилками быстро вошли в дом. Стали собираться любопытные. Да и Генриху тоже хотелось посмотреть, что там произошло.
— Верно, опять кто-нибудь покончил с собою, — сказала вполголоса женщина с кошелкой в руке.
— Ничего нет удивительного в наше время, — ответила, тоже вполголоса, женщина с ребенком на руках. — На нашей улице почти каждую неделю кто-нибудь кончает с собой, потому что ему жизнь надоела.
— Дорогу! — крикнули в воротах. Санитары возвращались с носилками.
Любопытные раздались вправо и влево. Но Генрих был так мал, что пробрался вперед. Санитары прошли совсем близко от него.
Как же он удивился: на носилках лежал полицейский! Руки и лицо его были так обмотаны бинтами, что их почти не видать было. Все же Генрих его узнал. Узнал он и другого полицейского, который шел позади, опираясь на двух людей. Он тоже был весь в перевязках; сквозь белую марлю сочилась кровь.
— Что это значит? — взволнованно спрашивали люди.
— Смотрите-ка, — тихонько проговорила женщина с кошелкой, — полицейских избили в кровь.
— Ничего удивительного в наше время, — так же тихо отозвалась женщина с ребенком.
— Это работа коммунистов, — шепнула еще одна.
— Вздор! — сказал мужчина. — Это собака их так отделала.
— Ну и сильный же пес! — заметил другой.
У Генриха помутилось в глазах. Что же там было, в квартире? Он пустился со всех ног через двор — и наверх.
Дверь была настежь. Порог залит кровью. В комнате тишина.