Генрих V критиковал своего отца в 1410–11 годах, и присутствующие должны были это знать. Но теперь, когда он стал королем, его нельзя было рассматривать как простого ответчика на критику общин: он должен был взять на себя ответственность и в то же время показать, что готов слушать. Поэтому он велел общинам изложить свои проблемы в письменном виде, а не сразу согласился с их требованиями на заседании парламента. Список представленных вопросов охватывал практически все: от Ирландии, Уэльса, шотландских марок, Кале, Гаскони, господстве на море и отсутствия флота, до обеспечения сопротивления врагам, эффективного управления и повиновения закону[80].
То, что он считал беззаконие особенно неотложным делом — что вряд ли удивительно для нового и энергичного короля, стремящегося установить Божье царство на земле, — видно из второго парламента его правления, состоявшегося в Лестере в апреле и мае 1414 года. Тон задала вступительная речь Генри Бофорта, в которой он объяснил, как король "всегда полностью посвящал себя тому, чтобы жить и существовать в соответствии с самыми похвальными заповедями и управлением святейшего закона Божьего… считая, что королевство не может находиться в состоянии благополучия, если всемогущий Бог не будет восхваляться и почитаться прежде всего и превыше всего". Мы ясно видим образ, который Генрих стремился создать как образцовый король, руководимый Богом. Канцлер добавил, что король стремился "принять новые законы для удобства и пользы своих подданных… особенно для наказания бунтовщиков, убийц и других злоумышленников, которых сейчас много в разных частях королевства"[81]. Искоренение такого явления продемонстрировало бы власть нового короля.
В статуте о беспорядках, который был принят парламентом в апреле 1414 года, составленном под руководством короля и его советников, хотя формально по просьбе общин, король сослался на статут 1411 года, как напоминание о том, что он всегда был жестким в вопросах закона и порядка (неявно, в отличие от своего отца). Более того, он показал, что является человеком не только слова, но и дела, отправив королевскую коллегию на специальные заседания в графства, граничащие с Уэльсом, где творилось самое страшное беззаконие. Он поступил мудро, не потребовав от общин прямого налогообложения в этом втором парламенте: как объяснялось во вступительной речи, снятие этого бремени было сделано "в надежде, что он найдет их более готовыми и покладистыми к нему и его нуждам в будущем"[82]. Его мысли уже были обращены к возможному возобновлению войны с Францией.
К моменту проведения Лестерского парламента в апреле 1414 года возникла еще одна проблема, связанная с правопорядком, — восстание осужденного еретика сэра Джона Олдкасла в январе 1414 года. Сэр Джон служил в валлийских войнах и в экспедиции, которую принц Генрих отправил во Францию в 1411 году под командованием графа Арундела. После восшествия Генриха на престол Олдкасл прочно вошел в королевский круг, предоставив группу борцов для развлечения короля в Виндзоре 1 августа 1413 года, даже когда он уже находился под пристальным вниманием церкви за свои лоллардские взгляды[83]. Двумя месяцами ранее, в июне, церковники посетили Генриха в Кеннингтоне (он неоднократно пользовался этим дворцом даже после восшествия на престол) и зачитали обвинения против Олдкасла. Поначалу Генрих не хотел принимать меры против своего соратника, но, помня о своем религиозном долге короля, согласился на разбирательство[84]. В октябре Олдкасл предстал перед судом за ересь, был признан виновным и передан королевским властям. Но даже тогда король колебался и дал ему 40 дней на раздумья, после чего Олдкасл быстро сбежал из Тауэра и задумал восстание.
Мятежники разработали тщательно продуманный план, задумав переодеться в актеров и проникнуть в королевский двор, находившийся тогда в поместье Элтхэм, во время празднования Двенадцатой ночи, и захватить Генриха и его братьев. Этот заговор, а также планы более масштабного сбора сторонников лоллардов на Сент-Джайлз-Филдс 9 января 1414 года, были раскрыты двумя потенциальными заговорщиками, что позволило королю перехватить мятежников, когда они направлялись к месту сбора, хотя сам Олдкасл не был задержан. Это было небольшое восстание, в котором участвовало не более 300 человек, и по этому делу было осуждено всего 69 человек, из которых 38 были преданы смерти[85]. Король продемонстрировал свое стремление к примирению: 28 марта он предложил всеобщее помилование. Оглядываясь назад, можно сказать, что восстание лоллардов не представляло серьезной угрозы для короля, но интересно отметить, что один из участников восстания, сэр Томас Чаворт, был среди тех, чей арест осенью 1411 года, вероятно, был связан с планом принца заставить своего отца отречься от престола[86]. Другими словами, Олдкасл был не единственным другом Генриха, который симпатизировал лоллардам. Чаворт был помилован королем и служил во время похода во Францию в 1415 году.
86
The History of Parliament: The House of Commons, 1386–1421, ed. J. S. Roskell, L. Clark and C. Rawcliffe (Stroud: Alan Sutton for the History of Parliament Trust, 1992), II, p. 534.