Хотя за несколько месяцев между его смертью и погребением была проведена некоторая подготовка его могилы, капелла, заложенная в соответствии с его завещанием, была построена только в 1430-х годах. Она демонстрировала религиозность короля — его постоянное внимание к Деве Марии, Троице, Святому Георгию, Святому Эдмунду и Святому Эдуарду Исповеднику, дополненное Святым Дени как отражением его французских успехов: в дополнении к его завещанию, сделанному за пять дней до смерти, были добавлены драгоценные предметы и большой крест, который он использовал на алтаре в своей собственной часовне[178]. Резьба, размещенная по бокам часовни, также отражала то, как короля вспоминали через поколение после его смерти. Мы видим его в движении восседающим на коне в поле, перед крепостью и переправой через реку, что символизирует его военные успехи. Мы также видим два изображения его коронации, причем двойное изображение, возможно, представляет французскую коронацию, которой он почти добился. Эти сцены олицетворяют его собственные сильные концепции активного и сакрального царствования и связаны с его личным перерождением при вступлении на престол. Его деревянное изваяние на гробнице, изображающее короля в парламентской мантии, потеряло серебряное покрытие в результате ограбления в середине 1540-х годов, а в какой-то момент пропали также голова и руки. В 1970-х годах они были заменены современными копиями, изваяние головы основано на известном раннем тюдоровском портрете Генриха, а руки, предположительно, на руках Лоуренса Оливье.
Циничная точка зрения может заключаться в том, что Генриху помогла его преждевременная смерть с точки зрения репутации. Если бы он остался жив, он мог бы столкнуться с трудностями как дома, так и во Франции, поскольку отнюдь не было уверенности в том, что англичане захотят платить за то, что после заключения договора в Труа стало, по сути, гражданской войной во Франции. За 9 лет его правления состоялось 11 парламентов, частота которых отражала его потребность в деньгах: его правление было одним из самых интенсивно облагаемых налогами, сравнимым только с 1377–1381 годами, которые вызвали Великое крестьянское восстание. Но, учитывая его достижения на сегодняшний день и его решимость добиться успеха, кто знает, что могло бы произойти? Если бы сохранилась двойная монархия Англии и Франции, дальнейшая история Европы была бы совсем другой.
5.
Эпилог
Жизнь Генриха V была короткой, но насыщенной деятельностью, большая часть которой была порождена им самим. Он был одним из самых занятых королей Англии. Его поведение в качестве принца было результатом нетерпения стать королем. Он хотел быть королем и был разочарован стилем правления своего отца. Взяв в свои руки бразды правления в 1410–11 годах, он был вдвойне разочарован, когда они были у него отобраны, что, в свою очередь, вызвало политические проступки, а также отстранение от дел. После восшествия на престол ему пришлось многое не только опровергнуть, но и доказать. Он с рвением взялся за выполнение роли короля, ускорив темпы и расширив сферу влияния королевского правительства. Он был полон решимости довести дело до конца, будь то установление закона и порядка или продвижение веры. Он подчеркивал, но и черпал силу в своих особых отношениях с Богом.
За годы своего правления Генрих стал увереннее, приобрел опыт и завоевал уважение как внутри страны, так и за рубежом за свое твердое, но справедливое правление. Он требовал высоких стандартов как от себя, так и от других. Во Франции он осознавал необходимость завоевания сердец и умов, а также ведения войн, но не гнушался прибегать к ограниченным актам жестокости, чтобы побудить к покорности. В Англии он также действовал быстро и жестко, когда ему бросали вызов, но при этом следил за соблюдением закона и общественным порядком во имя общего блага.
Такие действия свидетельствуют о его огромной энергии и дальновидности, а также о природном уме. Генрих был способен одновременно заниматься многими делами и уделять внимание деталям. Его сохранившиеся письма, в которых отсутствуют цветистые выражения, демонстрируют живой и прямой стиль[179]. Он был искусен в использовании письменной политической коммуникации, особенно в том, что все чаще использовал английский язык для публичных заявлений, что убедило по крайней мере одну ливрейную компанию, пивоваров, перейти в 1422 году на просторечие, потому что так поступил король[180].
179
Например, BL Cotton MS Vespasian F.iii, fo. 8, написано из Франции в 1418 или 1419 году.
180
The Book of London English 1384–1435, ed. E. Chambers and M. Daunt (Oxford: Clarendon Press, 1967), p. 16. Ironically, the decision is recorded in Latin.