Я почувствовал к нему глубочайшую жалость. Его странная бродяжническая жизнь совершенно лишила его друзей детства, связь с которыми порой сохраняется до самой смерти. Я глубоко благодарен судьбе за то, что она подарила мне Карью, Невилла, Генри Куртене… С ними я не чувствовал себя обездоленным и дорожил нашей дружбой. Я помню, с какой неизменной и бурной радостью размышлял о ней. (И решил честно написать об этом именно из-за их последующей измены. Хотя мог бы, разумеется, представить себя более дальновидным и осторожным.)
– Я не могу жить отшельником, – еле выдавил я.
– Тогда вы не сможете стать королем, – чуть слышно отозвался он. – Я теперь вижу, что вы рождены для иного. Вы оказались правы… Сие есть Божий выбор. И вам следует…
Ему не дал договорить сильнейший приступ кашля, из его горла хлынула кровь, окропив кровать и пол.
– Священника… – прохрипел король и, запнувшись, выдохнул: – Уолси.
Вскочив, я бросился искать капеллана. В тускло освещенной опочивальне, затуманенной целебными курениями, я не увидел его. Может быть, он возле алтаря у дальней стены? Я ринулся туда и никого не нашел. Должно быть, он вышел в соседнюю приемную. Подбежав к массивным дверям, я с силой распахнул их и застыл на пороге, задыхаясь от волнения. Уолси сидел на скамье и спокойно читал псалтырь. Меня, в сравнении с собственной растерянностью, поразило его почти противоестественное самообладание.
– Оте… – начал я, но тут же опомнился. – Король зовет вас.
Уолси встал, и мы вместе вошли в опочивальню.
– Идите же к нему быстрее!
Я едва не толкал медлительного Уолси к отцовской кровати. Но он словно прирос к полу. Потом, повернувшись ко мне, преклонил колени.
– Ваше величество… – тихо произнес он.
Я оглянулся, однако отец не мог стоять за моей спиной. Все глаза в комнате были устремлены на меня. Уолси сразу заметил это, а я точно ослеп.
– Король умер, – подходя ко мне, объявил Линакр.
Я видел, что отец по-прежнему лежит на подушках, словно в удивлении приоткрыв рот.
– Да здравствует король! – с грубой непристойностью заорал какой-то придворный в дальних рядах.
Кто-то раздвинул плотно закрытые бархатные шторы и распахнул оконные рамы. Внутрь хлынули потоки солнечного света и свежего ветра, рассеивая ладанный дым, напоминавший о болезни.
– Да здравствует король! – подхватило еще несколько голосов, и вскоре опочивальню, где лежал мой ничего уже не слышавший и забытый отец, заполнил громогласный хор пожеланий здравствования новому монарху.
Ко мне подошла моя сестра Мария. Я подался вперед, желая обнять ее, разделить с нею скорбь, ведь мы полностью осиротели. Но она почтительно встала на колени передо мной.
– Ваше величество, – произнесла сестра, поймав мою руку и поцеловав ее.
– Мария! Тебе вовсе не надо…
– Вы мой король, которому я всецело повинуюсь, – сказала она, обратив ко мне сияющее юное лицо.
Потрясенный до глубины души, я отдернул руку. Пробежав мимо Уолси, я, не чуя под собой ног, пролетел к тайному выходу из приемной, который вел в сад, где я прогуливался несколько дней назад. Меня неудержимо влекло туда, словно это место обладало магией и я мог найти там утешение.
Распахнув тяжелую кованую дверь, я выскочил наружу и ослеп на мгновение от яркого солнца и блестящей апрельской зелени. Все деревья покрылись цветами, легкие лепестки уже плыли по ветру, опускаясь мне на плечи. Панорама прояснилась, обрела четкость до самого горизонта, будто я смотрел через волшебную призму. Издалека от дворцовых ворот донесся крик возвещающего обо мне герольда: «Генрих VIII, милостью Божьей король Англии, Франции и владыка Ирландии». Его голос, плывущий среди цветочных ароматов, казалось, принадлежал призрачному ангелу.
Через пару минут таинственный потусторонний мир исчез, и я осознал, что стою в знакомом мне с детства дворцовом саду, среди фруктовых деревьев. Здесь ничто даже мало-мальски не наводило на мысль о призраках, но сегодня днем сад, безусловно, посетила высшая сила: появление королей неизменно сопровождается небесной магией.
12
Я провел там долгое время, наслаждаясь иллюзией одиночества, пока мои размышления не прервал гомон многоголосой толпы придворных садовников и слуг. Они стекались ко мне отовсюду, отрезая все пути к отступлению.
Оглядываясь по сторонам в смятенном изумлении, я услышал нарастающий гул радостных приветствий.
– Да здравствует король! – взревел садовник, здоровяк с багровым лицом. Воздев руки к небу, он исступленно повторил: – Да здравствует король Гарри!