Матрас накрывали холстиной, сверху клали перину – «постель из пуха», предварительно встряхнув и взбив ее. Один из йоменов должен был «прокатиться по ней вверх-вниз», дабы убедиться, что внутри не спрятан какой-нибудь опасный предмет. На кровать укладывали подголовный валик и подушки, затем ее застилали тонкими льняными простынями, одеялами и дорогим покрывалом, подбитым мехом горностая; все это тщательно разглаживали и подтыкали. Каждый йомен осенял постель крестом, целовал те места, где касался ее, и – до 1526 года, когда правила были изменены, – кропил ложе государя святой водой. После этого слуги задергивали балдахин и клали рядом с кроватью отороченную горностаем накидку из алого бархата, чтобы король надел ее, встав с постели. Наконец ашер и йомены удалялись, чтобы подкрепиться хлебом и вином; у постели оставался грум, обязанный охранять ее до прихода короля, стоя на коленях. К этому моменту йомен Гардероба приносил в спальню «ночной стул» и горшок. Кровать королевы аналогичным образом заправляли ее дамы59.
Король редко ложился раньше полуночи, «часа, когда у нас при дворе обычно отходили ко сну»60. Джентльмены и эсквайры тела снимали с него одежду, одевали в ночную рубашку, обычно белую, из тонкого льна или шелка, приносили таз с водой и салфетку, чтобы король мог умыться и почистить зубы. Слуги расчесывали ему волосы, надевали «ночной колпак» из алого или черного бархата с вышивкой61, помогали государю лечь в постель и зажигали ночник, после чего с поклоном удалялись62. Два йомена Покоев спали на соломенных тюфяках за дверью, два эсквайра тела находились в этом же помещении. Снаружи, в приемном зале, дежурили йомены стражи, которые должны были бдительно следить за подозрительными звуками и вовремя улавливать запах гари – в век свечного освещения постоянно существовала опасность пожара.
Теперь король мог спокойно отдыхать, зная, что его хорошо охраняют. Он удалялся в свою спальню вместе с одним из джентльменов, ложившимся спать на тюфяке у изножья кровати. Когда Генрих хотел провести ночь с женой, он вызывал своих грумов, которые приносили ему ночную рубашку и провожали его с зажженными факелами до двери спальни королевы: туда можно было попасть через особую галерею или по лестнице63. Грумы оставались за дверью, ожидая, когда король будет готов вернуться в свою постель. Церемониал, установленный для этих глубоко интимных дел, сегодня кажется удивительным, но не забудем, что зачатие наследника престола считалось в то время предметом законного общественного интереса, а кроме того, оставлять государя без присмотра было просто немыслимо.
10
«Невинные и благопристойные забавы»
Летом 1509 года, в течение многих недель после коронации, Генрих VIII предавался удовольствиям, сопряженным с его новым положением. «Мы проводим время в нескончаемых празднествах»1, – писала королева Екатерина своему отцу Фердинанду Арагонскому, а сам король сообщал тестю, что развлекается «турнирами, охотой на птиц и зверей, а также другими невинными и благопристойными забавами»2. Восемнадцатилетний Генрих был «молод и полон сил, имел склонность ко всяческим удовольствиям и приятным занятиям, не думая посвящать время многочисленным делам своего королевства»3 и, как говорили некоторые английские епископы испанскому послу, «не утруждал себя ничем, кроме развлечений, свойственных его возрасту, пренебрегая прочими заботами»4. И действительно, Генрих был так занят всевозможными потехами, что работал только в минуты заутрени в королевской часовне или поздно вечером5, если, конечно, ему не выпадало более приятного времяпровождения.
В первые четыре года правления юный король полагался на министров, которые достались ему в наследство от отца. Это были люди пожилые и умудренные опытом, что само по себе ставило их в невыгодное положение, так как Генрих всегда предпочитал находиться в обществе молодежи. По правде говоря, он просто не выносил напоминаний о старости, болезнях и смерти.
Кроме того, новый король испытывал отвращение к бумажной работе. «Писать для меня – занятие утомительное и тягостное», – сказал он однажды кардиналу Уолси6. Его приходилось буквально силой усаживать за письма. Однажды Уолси с трудом уговорил короля составить послание старшей сестре Маргарите, королеве Шотландии, объяснив, что «женщин следует радовать».