— Что это будет?
Я разворачиваю протеиновый батончик и кусаю. Неплохо. На вкус как арахисовая паста.
— Я могу подождать, — говорю я ему.
Я все еще жую, когда мы снова движемся, выруливая с парковки назад на федеральную магистраль.
Когда он увеличивает скорость и перестраивается в левый ряд, я складываю упаковку от батончика в сумку и осмеливаюсь задать вопрос.
— Почему «Лес» выглядит как дом Матери?
Я даже не смотрю на него.
Чувствуя себя глупой, раздраженной, я снова вставляю наушники в уши и включаю Лану дель Рей. Я не могу точно определить момент, когда мои глаза закрылись, но в следующий раз, когда я открываю их, меня поднимают сильные руки. Яркий свет жалит глаза.
— Мы приехали, — шепчет его низкий голос.
Я слегка напрягаю плечи и приподнимаю голову, глядя на обычный, семейный отель из кирпича с красной крышей.
— Не беспокойся, — говорит он, когда мы быстро проходим через тускло освещенный холл и начинаем подниматься по лестнице. — Я принесу твои вещи в твою комнату, — секундой позже, открыв дверь лестничной клетки на втором этаже, он шагает по коридору, обращаясь ко мне: — Номера примыкают друг к другу. Но я не хочу твоей компании.
Он кладет меня на пушистое, белое одеяло и смотрит на меня своим странным, жестким взглядом. Затем он проходит через дверь между нашими комнатами.
Глава 6
Леа.
Я просыпаюсь от странного шума в комнате, погруженной в темноту, мой разум судорожно начинает обрабатывать информацию с того самого момента, в который я отключилась: я плачу в подушку, посреди комнаты, заполненной средствами гигиены, закусками, купленными на заправочной станции, и различными всевозможными мелочами, способствующими комфорту.
Я не знаю, может, пока я спала, он останавливался на заправочной станции или, может, он купил все внизу на рецепции, принес потом в мою комнату и положил на столик, где стоит телевизор. Тут лежат булочки с корицей, две коробки хлопьев, ароматизированная вода, дезинфицирующее средство для рук, крем, автомобильная подушка и свежая зубная щетка. Также еще два пакета молока, которые я обнаружила в холодильнике, все еще теплый чизбургер и картошка фри, которая была уложена в бумажный пакет. Но, что поразило меня больше всего, там были шоколадка «Твикс», ароматные конфетки «Нердс» с фруктовыми вкусами, и две бутылочки спрайта. Я могла до бесконечности говорить о моих любимых вкусняшках, но он все же запомнил.
Я чувствую, как на глаза наворачиваются слезы, и смаргиваю их в темноте.
Хотя я не могла видеть дверь, ведущую на второй этаж, я понимала, что она заперта. Я сразу же начинаю делать свои дыхательные упражнения, чтобы успокоиться.
Я приподнимаюсь на локте и думаю, что мне нужно встать и сесть на стул, чтобы ощутить под ногами твердую землю. Когда я выскальзываю из кровати, замечаю межкомнатную дверь, она приоткрыта, в проеме между дверью лежит его туфель.
Что за фигня?
Он что, сделал это, потому что я ему рассказывала, что не выношу закрытых дверей? Когда он сделал это?
Я обхожу вокруг кровати, чтобы проверить и отрегулировать настройки, в тот же момент, замечая квадратик света, который исходит от устройства, которое лежит на стуле рядом с приоткрытой дверью. Хмм. Похоже на… мой телефон? Я поднимаю его и вижу, что экран светится розовым.
На экране высвечивается надпись — розовый шум. Так вот откуда исходит звук. Потому что я не помню, чтобы так громко работал кондиционер.
У меня нет шумного приложения на телефоне. У меня вообще стоит пароль на нем.
Мой пароль на телефоне — число, когда мы освободились.
Мое дыхание учащается. Я испытываю легкое головокружение и тошноту.
Мои глаза наполняются слезами и стекают по щекам, когда я прижимаю телефон к груди. Зачем он все это делает: покупки для меня, ботинок между дверью, шумовое приложение? Почему он так себя ведет, как будто ему есть до меня дело?
Я прижимаю ладонь ко лбу и начинаю всхлипывать, плечи подрагивают. Опускаюсь в кресло, обнаженная и усталая, я просто отпускаю свою печаль. В комнате темно и тепло; секунду я волнуюсь о болезнях, которые могу подцепить от того, что сижу, обнаженная на кресле в дешевом отеле, но скоро эти мысли выветриваются, и рыдания берут верх. А чуть позже, я немного успокаиваюсь.
Когда от выплаканных слез, мои глаза опухают, а нос становится забитым, я вытираю лицо платком. Я убеждаю себя, что это все из-за того, куда мы собираемся завтра ехать.
И все это из-за него… Только… из-за него.