Я так многого ожидала от него. А что бы сказал мой терапевт?
Люди меняются.
Они делают это.
Посмотрите на меня.
Я направляюсь в его комнату, хотя осознаю, что это плохая идея. Прекрасно знаю, что это именно то, что он сказал мне не делать.
Я медленно иду мимо двери, за которой горит свет, скорее всего это ванная, и затем на носочках заворачиваю за угол, задерживая дыхание. Я осматриваю его комнату, там стоит двуспальная кровать с высокими, тонкими прикроватными столбиками. Я чувствую легкое дуновение холодного воздуха, исходящее от стены, рядом с которой находится окно, завешенное шторами.
Мой пульс учащается, когда я вижу с места, где стою, часть его кровати.
На краткий миг мне кажется, что он говорит во сне.
Оценив иронию положения, мной овладевает желание забраться к нему в постель. Сегодня мы спим по разные стороны стены, но вместо дыры в стене у нас дверь. Приоткрытая дверь.
Но ведь он сам сказал, что не желает моей компании.
Я испытываю свою силу воли и тихонечко на цыпочках направляюсь к кровати, останавливаясь рядом со спящим Гензелем.
По крайней мере, мне кажется, что он спит.
Он спит щекой на подушке, его здоровая рука сжата в кулак и лежит около подбородка.
Я борюсь с потребностью прикоснуться к нему, сражаюсь с запретным желанием склониться настолько близко, чтобы прикоснуться губами к его волосам. Оттуда, где стою, я могу чувствовать запах шампуня, которым он пользуется. Он фруктовый, сладкий. В довершение ко всему, у него большое накаченное тело. Это лишь подстегивает хотеть его еще больше. Он передвигает бедра, и простынь, которая накрывает его, сползает, обнажая мощные плечи, твердые, гладкие мышцы груди и верхнюю часть его невероятно привлекательных рельефных кубиков пресса.
О, мой Бог.
Ох, как много мышц здесь.
Я делаю шаг назад, непрошенная радость заполняет мое тело, потому что я такая плохая, плохая, а он настолько красивый, что я не могу отойти и наблюдаю за ним спящим.
И в этот момент, внезапно, он вскидывает руку и хватает меня за запястье.
Я вскрикиваю, когда он начинает тянуть меня по направлению к кровати. Затем он садится. Обхватывает руками мою талию и усаживает меня к себе на колени, поглаживает мои бедра, поднимаясь вверх, обводя плавные изгибы, гладит обнаженные плечи, поглаживая шею, прежде чем сильно схватить меня ладонью за лицо.
— Что я тебе говорил, — шипит он. — О том, что не следует приходить ко мне?
Возбуждение пронзает меня. Я сижу на коленях Гензеля. Он сдвигает ноги, все еще прожигая меня своим темным взглядом, и я могу чувствовать растущую эрекцию подо мной; он толкается напротив меня бедрами, покрытыми простыней, его горячая длина упирается в доверчиво отрытую и обнаженную для него киску.
Он продолжает двигать бедрами под простыней, подразнивая мою киску прикосновениями, я явственно ощущаю, как тепло разливается по телу, охватывая его сильным желанием.
Гензель резко вскидывает руку и жестко хватает меня за лицо.
— Что я говорил тебе, Леа? Ответь мне!
Ослабив хватку, он разжимает пальцы и отпускает мое лицо. Когда он смотрит мне в глаза, я вижу, как там плещется жидкий огонь. Опасно. Приятно. Опасно. Он склоняет голову к моей груди и втягивает сосок в рот, играя с ним, поддразнивая. Его губы, язык и зубы беспощадны в своих ласках. Он покусывает, кружит кончиком языка вокруг напряженного соска, посасывает, пока я не начинаю прижиматься к нему теснее. Я ничего не могу с собой поделать. Я запускаю пальцы в его волосы и притягиваю его ближе.
Он толкается своей горячей длиной между моих ног, нас разделяет тонкий материал простыни, но меня это не останавливает. Я начинаю тереться и двигать бедрами напротив его члена. Вздох. Стон.
— Какая ты непослушная девочка, моя Гретель.
— Гензель, — выдыхаю я. Пальцами я ласкаю его бархатную головку, затем провожу ладонью по его толстой, увесистой длине, испещренной венами. Я пытаюсь стянуть с него простынь. Как только он замечает это, Гензель отнимает мои руки от своего члена и заводит себе за шею, сдергивая с себя ткань, обнажая его впечатляющую, соблазнительную длину.
— Эдгар — это идиотское имя, — шепчу я и тянусь к нему в поцелуе.
Он никогда не называл меня Гретель, и сейчас это, словно обнажает мою темную сторону, но я называла его Гензелем. Это наши невозможные сказочные имена, и меня ужасно заводит, когда он называет меня Гретель.
Я склоняюсь и медленно обвожу языком его член, лаская, посасывая, исследуя его длину. Отстранившись, я дразню губами его кожу, ласково, едва касаюсь ее, шепчу: