Как только мой желудок пустеет, я засовываю дрожащую руку в карман, вытаскиваю таблетки и кладу одну в рот.
Я с трудом проглатываю, затем дрожа, выпрямляюсь.
Внезапно я начинаю потеть.
Я отрываюсь от раковины и смотрю в свои дикие глаза в отражении зеркала.
— Что же мне делать?
Всхлип срывается с моих губ.
Я спотыкаюсь около раковины, разворачиваюсь к унитазу, засовываю два пальца в рот, и из меня выходят желчь и латук из чизбургера. Когда я замечаю, что таблетка плавает в унитазе, я нажимаю на слив, смываю и опускаюсь на мраморный пол.
— Я не делала этого, — плачу я. — Не делала… о, боже мой. Я не делала…
Мой пульс бьется в висках. Слезы потоком стекают по лицу. Я вытираю губы, затем приподнимаю одно колено и дышу тяжело и часто.
Наконец я встаю, направляюсь к открытому пространству между раковинами и унитазами, мою руки в длинной жемчужного цвета раковине и ополаскиваю лицо.
Я, не торопясь, умываюсь высококлассным мылом с ароматом ванили, и освобождаю разум, медитируя.
Когда я уверена, что чистая, я сажусь на один из двух диванов персикового цвета, кладу руки на колени и пытаюсь думать, несмотря на туман в голове.
Гензель здесь.
Я вполне уверена, что это он.
Я не буду уверена, пока не увижу его руку, но просто… это должен быть он.
И в этом есть смысл. Облик этого места теперь понятен.
Почему бы еще это место казалось таким знакомым?
Эти декорации…
Охренеть!
Я кусаю свою губу так сильно, что чувствую привкус собственной крови.
Я будто по-прежнему вижу женщину, которая лежит, разведя ноги в стороны на зеленом матрасе. Моем матрасе.
Он помнит меня.
О, боже. Это был Гензель.
Я начинаю учащенно дышать.
«Успокой свое дыхание, Леа!»
Я подпрыгиваю и осматриваюсь в поисках чего-нибудь, что можно засунуть в рот. Не вижу ничего подходящего, хватаю полотенце и заталкиваю его в рот, а слезы в это время начинают литься, как из крана.
После случившего…
После того, как все закончилось…
Я хотела тебя. Я скучала по тебе.
Сколько раз я — да и сейчас тоже — мечтала о нем? Когда началась моя первая зависимость, я поехала в Колорадо и попыталась найти его.
Того, кто бы понял…
Но никого не нашла. Никаких признаков мальчика, который был моим компаньоном в аду много месяцев.
Гензель!
Что он здесь делал? Гензель — владелец секс-клуба? И как, черт побери, я справлюсь с этим?
Я вновь начинаю плакать — тихо, утомленно, потому что я хочу увидеть его и боюсь.
Я шагаю к двери, поскольку хочу вернуться на шоу. Я хочу увидеть его, но… Я не могу.
Я стою непосредственно перед дверью уборной, когда дверь распахивается, врезаясь в мой лоб с такой силой, что я отлетаю обратно к раковинам.
— Ни фига себе, — высокая, кареглазая, рыжая девушка, одетая в красный наряд балерины хватает меня за плечо.
Я освобождаюсь от нее, поднимаю руку и украдкой поглядываю на нее сквозь опухшие веки.
— Скажи, что ты не выступаешь сегодня, — говорит она, когда осматривает меня. — Твои глаза ужасно красные.
Она берет полотенце из моей руки, хмурится, затем спрашивает:
— Ты в порядке? — я чувствую, что она внимательно смотрит на мои красные джинсы и футболку со «Звездными Войнами». — Ты вообще работаешь тут?
— Нет, — я тру лоб, затем иду к дивану, сажусь и обнимаю себя руками. — Я ушла с шоу, — говорю ей устало. — Кто-то из обслуживающего персонала впустил меня сюда.
Она смотрит в зеркало. Потом на меня. Она гримасничает, как бы обдумывая мои слова, затем поворачивается к кабинкам и открывает маленькую дверцу позади них, которую я до сего момента даже не заметила.
Она выдвигает элегантный черный стул и подставляет его к раковине. Она плюхается на него, расстегивает молнию на небольшой спортивной сумке и вытаскивает бирюзовую косметичку.
Я пробежалась взглядом по ее волосам, растрепанным и влажным, и дальше вниз по ее лебединой шее, дерзкой груди, которая вываливалась из красного эластичного боди по красным колготкам и к ее красным шлепкам.
— Ты выступаешь вместе с Ге… Эдгаром? — хрипло произношу я.
Она смеется и поворачивается ко мне.
— Хотела бы, — она качает головой, задумавшись. — Знаешь, он почти никогда не делает этого больше? — она вновь изучает меня взглядом, будто пытается выяснить, кто я и что здесь делаю. — Ты видела его на сцене? Он по-настоящему хорош.