После другого ответа Кондаков в прекрасном настроении делился своими впечатлениями с аспирантами:
— Если бы все отвечали, как Ася!
Студентке следовало рассказать о Центральной Азии. Она деловито и образно осветила тему, а затем добавила, что первое место среди исследователей этой территории бесспорно принадлежит русским географам, и назвала П. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. М. Пржевальского, Г. Н. Потанина, П. К. Козлова, Г. Е. Грумм-Гржимайло, В. А. Обручева, показала четко их маршруты на карте. Закончила словами почетного академика Ю. М. Шокальского, президента Географического общества Союза ССР: «Окиньте взглядом все сделанное Н. М. Пржевальским, и он встанет перед вами во весь богатырский рост, поразит и увлечет громадной совокупностью своих искренних стремлений открыть науке истинную картину Центральной Азии».
— Вот так, дорогие друзья, и вы должны уважать имена, которые хранит летопись мировой географической науки. Нет такой части света, где бы не ступала нога русского путешественника-исследователя. Нет таких океанских вод, где бы не бывали русские мореплаватели, — закончил Кондаков.
И добавил:
— Предположим, вы знаете об этих людях, но знаете ли вы, что Шокальский по поручению Русского географического общества в 1890 году на лодке с четырьмя рабочими поднялся по Вычегде, прошел за три недели почти 650 километров, при этом производил замеры глубины, измерял скорость течения и производил маршрутную съемку? Затем по Северо-Екатерининскому каналу он проехал с Вычегды на Каму и через девять дней прибыл в Чердынь и оттуда по Каме в Пермь. Целью его экспедиции было изучение возможности создания водного пути из Архангельского порта на Каму.
Говоря это, профессор подошел к доске и быстро набросал схему пути.
Вадим Александрович придавал исключительное значение оборудованию кабинетов геофака, прилагал максимум усилий для приобретения всего необходимого. В те годы это было нелегко. Он умел пробудить инициативу.
Студенты, учителя и школьники помогали создавать экспозицию богатств Уральских гор. Каждый минерал, травка, листочек, кусочек коры дерева и все, что поступало на пополнение кабинета, проходило через руки самого профессора или специалиста-преподавателя и находило себе место в хорошо оформленных альбомах, папках, коробках. Под стекло витрин легли железные и медные руды, яшма и малахит, осадочные породы и много минералов. В шкафах стояли метеорологические, астрономические, геодезические приборы.
Все пособия факультета содержались в идеальном порядке. Тридцать шестая аудитория оформлялась по указанию Кондакова. Она знакомила посетителей с природой края. Большая рельефная карта Урала была выполнена под руководством Вадима Александровича; на стенах висели красочно исполненные им ландшафты Урала. Монолиты с типичными почвами, витрины с образцами растительного покрова, таблицы с изображением животных и коллекции минералов образовали уголок родного края.
Много разнообразных карт и атласов появилось на геофаке, среди них и редчайшие издания. Книжные полки заполнялись пособиями. Новинки обычно приносил сам профессор, который всегда находил время заглянуть в книжный магазин. Кондакову удалось создать ценную для геофака библиотеку (около 6000 названий). В ней были не только учебники, но и редкие издания, например увлекательные произведения о первооткрывателях земли.
Преподаватели и профессора других факультетов, заглянув на геофак, говорили:
— Это только Вадим Александрович способен работать такими темпами!
В отзыве дирекции Пермского педагогического института читаем: «Был организован прекрасно оборудованный географический кабинет, которым пользовались все факультеты и все школы, для которого лично В. А. Кондаковым было изготовлено несколько десятков географических карт».
Упоминавшийся уже ленинградский профессор Гуревич обратил на это внимание:
«Оригинальные пособия по географическим наукам прекрасно оформлены в художественном отношении. Любовно к делу приложил руку положительно талантливый в этой области В. А. Кондаков. Мне кажется, что эта сторона дела на факультете может служить примером и для других педвузов, в том числе и для Ленинградского».
Считая, что изобразительное искусство в соединении с рассказом производит на слушателей глубокое впечатление, Вадим Александрович усиленно заботился о приобретении картин, но проводил строгий отбор, устранял все то, что было исполнено на низком уровне.