Значительную часть пособий составляли репродукции работ Левитана, Шишкина, Серова, Саврасова и других классиков русской живописи. Некоторые пейзажи выполняли по специальному заказу местные художники. Особое внимание Кондаков обращал на правильное использование картин как иллюстраций к лекциям. Объяснение картины «Черноземная полоса», данное географом А. А. Борзовым{18}, Кондаков считал образцовым: «Это еще не степь, но уже близкое преддверие степи, и ее близость чувствуется и в продолжительности летних засух, и в пышном расцвете природы весною, и в этих прелестных осенних днях, когда лес убирается багрянцем и золотом. Здесь все очертания, все краски так изящны, так полны, переходы так мягки, что только здесь могла родиться и вырасти грустная и задушевная поэзия Тургенева, только здесь могли возникнуть изящные миниатюры Фета, но здесь же, борясь с бесправием, недородами, засухой, в своих убогих хижинах живет тот черноземный крестьянин, из среды которого вышли Кольцов, Никитин, коснувшись которого окреп и великий писатель всей русской земли — Толстой».
Приводя этот текст, Кондаков заключает:
«Так писать может только человек, крепко связанный с трудовым народом, глубоко любящий Родину-мать. Отлично преподавать может только учитель, знающий и любящий свою землю и народ, любящий детей, молодежь и школу».
В своих воспоминаниях В. В. Молодцов пишет: «Кондаков был замечательным человеком, в котором счастливо сочетались глубина и серьезность с нежной любовью ко всему прекрасному, что есть в природе, искусстве, в жизни, в творческой деятельности».
Вадим Александрович понимал искусство. Его связывала тесная дружба с Николаем Николаевичем Серебренниковым — создателем Пермской художественной галереи.
В архиве галереи можно найти аннотации к картинам, которые дал Кондаков. Карта Пермской губернии для поисков деревянных скульптур составлена Кондаковым.
Его можно было встретить в поле, на лесной опушке или на берегу реки с красками и альбомом в руках.
На правом берегу Сылвы, недалеко от впадения в Чусовую, есть небольшая деревушка с названием «Винный завод». Вадим Александрович зарисовал многие уголки этого живописного места: высокие сосны на обрыве над Сылвой, сквозь кроны деревьев просвечивает пламя заката. В этой деревушке жил в 1926 году у пермского журналиста Б. Н. Назаровского начинающий писатель Аркадий Гайдар.
Кондаков любил первые повести Гайдара и всегда рекомендовал их студентам, так же как произведения Паустовского, Пришвина и других авторов.
Однажды профессор, беседуя со студентами, уходящими на педагогическую практику, увлекся и проговорил почти три часа. Закончил он стихами Всеволода Рождественского:
После этого пояснил:
— Прочел это вам для того, чтобы вы подумали, чем сами заинтересуете школьников, куда направите их воображение. Заставьте их мечтать, фантазировать, дерзать. Вы знаете, Ленин считал, что умение мечтать и не отрывать мечты от жизни — ценное качество каждого творческого работника.
С какой-то особой заботой и вниманием относился профессор к заочникам. Требовательный к студентам, он был и весьма чутким.
Однажды Вадим Александрович, крайне возбужденный, вошел в деканат геофака и обратился к секретарю:
— Немедленно найдите студентку, она только что ушла с госэкзамена. Очень прошу, разыщите ее и верните на экзамен. Вызовите меня, если она сама не войдет.
Как выяснилось, заочница, получив билет, долго готовилась, а когда вышла отвечать, не собралась сразу и молчала. Один из членов комиссии сказал: «Вы еще долго будете молчать? Не знаете, так и скажите, или говорите, что помните». Вместо ответа студентка положила билет и выбежала из аудитории.
Вадим Александрович знал эту студентку — серьезную, хорошо владеющую материалом. Знал, что у нее трое маленьких детей и жизнь нелегкая. Ее нашли в горьких слезах. Убедили выполнить требование профессора и вернутся на экзамен немедленно.
Кондаков взял тот же билет, сказал:
— Отвечайте, я жду.
Категорический тон и вместе с тем доброжелательный взгляд как бы говорили: «Начинайте, вы же знаете»…
Студентка ответила отлично.