В первые годы дорожники, прокладывав дороги, снимали мох, ил и рыли кюветы. Все это летом таяло, превращаясь в талую жижу и грязь. Не пройти и не проехать. Никакого грунта для засыпки этой грязи не хватало. Сейчас кусты и Мох на полотне будущей трассы не трогают, в особенности на заболоченных местах, а, наоборот, устилают полотно трассы мелким лесом. Сверху все засыпают грунтом с помощью машин-самосвалов, ровняют, и дорога, промерзнув, стоит, как железная, зиму и лето.
Трасса идет вдоль берега реки, прижимаясь к крутому увалу. Впереди стоит человек и машет красным флагом.
— Не успели проскочить! Опять дорожники рвут, на прижиме все трассу расширяют, — с досадой говорит Иван, затормозив машину.
Быстро образуется колонна машин.
Впереди взметнулось облако пыли: одно, второе, третье… Донеслись глухие взрывы, гулко перекатывается эхо среди гор. По привычке горняка считаю взрывы. Насчитываю восемь, и все затихает.
Осторожно едем по заваленной грунтом трассе. Дорожники торопливо отвозят взорванную породу и сваливают ее в русло реки. Проехав прижим, стараемся наверстать потерянное время. У речки, среди тополей, мелькают добротные постройки. Около гаража виднеются несколько бульдозеров, грейдеры, снегоочистители и самосвалы. Вся эта техника теперь на вооружении дорожников.
— Сейчас километр в сторону, и мы на месте, — говорит Иван, осторожно сворачивая машину с трассы.
— А, Иннокентий Иванович, сколько лет, сколько зим! Верочка, смотри, кто приехал! Давай, раздевайся, проходи! Это, как известно, моя жена Верочка, правда, раздобревшая основательно, а это местные уроженцы Павлик и Наташа! Скоро уже в школу пойдут, — смущенно суетясь, встречает меня Мика. Это не идет к его солидной высокой фигуре в лихо затянутой ремнем гимнастерке, на которой виднеется длинная колодка с орденскими лентами. Награды он получил за ряд открытий и успешную разведку во время войны.
— Знаю, ругать меня приехал, но я дело уже исправил. Вчера меня по телефону так прочесал Сергей Дмитриевич, что я моментально рабочих снял с этого злополучного ручья и послал туда старшего геолога района. Константина Васильевича, чтобы привел все в порядок и передал соседям. Виноват, не утерпел. Под носом металл, план побочной добычи мне нужно выполнять, а эти «свистуны» никак разведку закончить не могут. Ну, и согрешил я немного. Урвал металл. Завтра поедем по разведочным участкам, я тебе покажу свои работы. Кстати, выберем место для нового района. Мне Раковский по телефону говорил, что это вам поручено. Проедем по местам, где мы когда-то бродили вместе. Придется только ехать верхом, начинается распутица. Лошади у меня хорошие;— быстро говорит Мика, переходя то на «ты» — по старой привычке, то на «вы» —. по служебному положению.
Лошади, шлепая копытами по мокрому снегу, идут тяжело, часто оступаясь и проваливаясь.
— Да, весенняя дорожка, черт бы ее драл! — цедит сквозь зубы Мика. — Жаль лошадей…
Впереди показывается разведочная линия шурфов, пересекающая перпендикулярно долину. На площадках полностью стаял снег. Виднеются ряды аккуратно выложенных усеченных пирамидок земли — «проходок», как их называют разведчики. В каждую пирамидку, воткнуты две хорошо протесанные бирки, на которых карандашом указаны номера проходок, то есть, с какой глубины была вынута эта порода.
Двое шурфовщиков в измазанных глиной телогрейках с помощью воротка выгружают бадьями из шурфа взорванную породу и аккуратно укладывают ее в проходки.
Мика достает пачку «Беломорканала».
— Закуривайте, ребята, не стесняйтесь!
— Смотрите! Сам Александр Егоров, наш старый знакомый, шествует! — кричит он, указывая на шагающего к нам по просеке Александра. Широкое лицо Егорова сияет.
— Давненько я с вами, Иннокентий Иванович, не виделся, — говорит он, здороваясь. — А вроде бы ничуть не изменились…
— Ну, как у тебя дела? Как живешь?
— Целый день на ногах, — жалуется Егоров, — и ноги начинают капризничать. Ревматизм появился, сколько ведь мы тайгу померяли.
— Это дело поправимое, — ободряю я его. — Закончится зимняя шурфовка, выхлопочем тебе путевку на наш местный курорт «Талая» — и ревматизм как рукой снимет…
Осмотрев шурфовочные работы, подходим к разведочному участку. С десяток низких, таежного типа бараков, без крыш, срубленных из неошкуренной лиственницы, разбросаны среди пней на опушке густого леса.
— Смотри, Иннокентий Иванович, — Мика обводит рукой вокруг, — место подходящее для района. Лесок-то стоит какой, сам просится на постройки.