— Смотрите! Вон у русла медведица с медвежонком! — кричит Мика и устремляется вниз, за ним бежит Александр, снимая на ходу с плеч двустволку. В бинокль я вижу медведицу и около нее годовалого пестуна. Мика и Александр осторожно подбираются к ним. Медведица тревожно обнюхивает воздух. Раздаются выстрелы, и медведица, сделав круг, стремительно бежит прямо на меня, а медвежонок устремляется вниз по ручью по направлению к нашему бараку. У меня, кроме ножа, ничего нет, поэтому остается только спрятаться за дерево-. Медведица, не заметив меня, тяжело дыша, пробегает метрах в десяти. Вскоре появляются мои горе-охотники, они громко спорят, обвиняя друг друга в неосторожности, но оба вскоре находят виновника: Шарик по неопытности выскочил с лаем вперед охотников.
— Проклятущий пес, всю охоту испортил, — ругается Мика.
У барака нас в недоумении встречает наш второй промывальщик татарин Сергеев.
— А я ничего не могу понять, смотрю, мимо меня пробежал Шарик. Я сразу обед накрыл, думаю, вы подходите. Выхожу из барака, а Шарика нет.
— Да ты сослепу медвежонка за Шарика принял, — смеется Александр.
Мы уходим на десять дней в пеший маршрут вверх по реке Далекой. Размазывая по лицу пот и раздавленных комаров, километр за километром упорно двигаемся вперед. Тяжелые рюкзаки оттягивают плечи. Уже шестые сутки мы в пути. Встречаются только однообразные осадочные породы. Пологие склоны покрыты зеленовато-белым ягелем. Лес почти исчез, лишь кое-где у русла ручья стоят одинокие корявые лиственницы.
— Здесь оленей хорошо пасти летом, корма много и комара почти нет, а из металлов доброго ничего не найдешь, — делает свое заключение Мика.
Закончив съемку вершины реки Далекой, возвращаемся в барак.
Уже конец июня, а обещанных лошадей все нет. Мы начинаем свои работы по направлению к бассейну реки Момы. Комаров с каждым днем становится все больше.
Стараясь быстрее закончить работы, разделяемся на две группы. Мика с Александром, забрав с собой полог-палатку, уходят на три дня в маршрут. Мы с Сергеевым собираемся идти на следующее утро. Барак оставим, обворовывать нас некому, а от проказников-медведей закроем поплотнее дверь и забьем досками окна.
Вдруг утром слышим стук. Ругаясь, входит Мика, за ним мрачный Александр, в дверь с визгом пролезает Шарик и прячется под нары.
— Чертовы комары, ни днем, ни ночью от них нет покоя. Не комары, а какие-то кровопийцы! — возмущается Мика. — На Кавказе, в Батуми, тоже есть комары, но они больше пищат, чем кусают. А эти — маленькие, а кусают с лету, как звери.
— На Волге тоже комары есть, но аккуратнее, — вторит ему Александр.
Мы ставим полог, подтыкаем его со всех сторон, но комары все равно где-то пролезли. Почти всю ночь мы ни на минуту не можем уснуть, а Шарик визжит и все лезет под нас — заели пса.
— Таких больших и комары заели, — смеюсь я. — Ну что же, бросайте работу…
— Да нет, конечно, — смущенно говорит Мика.
— Придется, друзья мои, не полениться и к пологу пришить сплошной пол, а к входу сделать завязки, чтобы плотно закрывать на ночь. А днем будете работать в длинных накомарниках и кожаных перчатках. Ничего, в конце июля комары начнут исчезать. Правда, вместо них может появиться мошка, — утешаю я их.
Александр молча достает простыни и подшивает их вместо пола к пологу… Остаток ночи мы проводим спокойно.
Вечером следующего дня, вернувшись с очередного маршрута, мы замечаем у барака четырех привязанных к деревьям белых, коренастых якутских лошадей. Из барака выходит, вод стать своим лошадям, солидный, коренастый якут и, широко улыбаясь, представляется:
— Иван Слепцов, балыгычанский житель, ат[5] вам привел, ат оставил и у ваших рабочих на Бочере. Они сказали, где вы находитесь. В обед приехал. Вот вам и почта.
За чаем Иван Слепцов добросовестно выкладывает, мешая русские слова с якутскими, все таежные новости.
— Ну, теперь красота, наладим вьюки и завтра же на лошадях двинемся в бассейн Момы, — замечает Мика.
Слепцов критически осматривает наш груз и говорит:
— Однако, эльбяк[6] груза. Второй раз таскать ат провиант надо.
— Конечно, в один раз не увезти, — соглашаюсь я с ним. — Два раза будем возить.
Пятого июля мы покидаем свой барак.
Мика усиленно ухаживает за Иваном Слепцовым, счастливым обладателем одиннадцатизарядного винчестера тридцать на сорок, уговаривая продать ему винчестер или хотя бы временно поменяться на его карабин. Наконец, Иван поддается на уговоры и на время отдает свой винчестер. Счастливый Мика сразу же отправляется с Александром в маршрут на ближайшие гольцы. На следующий день к обеду мы видим наших охотников, согнувшихся под тяжестью освежеванных туш двух горных баранов. Сергеев сразу же принимается за разделку баранов, коптит на дыму куски мяса, делает отличный шашлык. Охотники наперебой рассказывают, как они увидели баранов, подкрались к ним и Мика из винчестера сразу срезал выстрелом самого крупного барана, только потом пришлось отрезать голову с рогами, чтобы легче было нести.