Северная осень дарит нам на прощанье еще несколько веселых солнечных дней.
На Таскане прекрасные сенокосные угодья. Просторная долина, покрытая островками Деревьев и кустарником, напоминает родной среднерусский пейзаж.
Лошади весело идут по тропе, взмахивая головами. Бодро шагаем и мы.
Поселок Таскан. Новые, только что срубленные дома пахнут смолой. В эти здания на постоянную, оседлую жизнь уже переезжают якуты с соседних кочевий. Поселок строится добротно, с перспективой на будущее.
Здесь нам сообщают, что недели две тому назад вниз по Таскану на плоту проплыла экспедиционная партия Юрия Трушкова. Мы возвращаемся последними.
На берегу быстрого Таскана оживленно: стучат топоры, свистят пилы.
Высокий молодой человек энергично руководит постройкой плота. На нем болотные сапоги, распахнутая телогрейка, из-под которой синеет ворот рубашки. В зубах дымится крепко стиснутая трубка. Он сочным молодым голосом отдает распоряжения. Чувствуется слаженность, сработанность. Заметив нас, начальник вынимает трубку изо рта и шагает к нам.
— Христофор Калугин — геолог…
Весь вечер мы просидели с ним. Христофор рассказывает о своих летних приключениях, об охоте и геологических открытиях в тайге.
Мои сообщения о результатах работ в районе Улахан-Чистая он принимает с восторгом.
— Это от-лич-но! От-лич-но! — растягивает он, то выхватывая трубку изо рта, то снова стискивая ее в зубах.
Давно за полночь, а мы все сидим около чуть тлеющего костра.
— Ну, пора на боковую! Пошли, Мика, в отведенную нам квартиру, — говорю я, вставая.
— Красота! Наконец-то мы будем ночевать под крышей и даже на кровати! — довольно щурится Мика, сбрасывая на деревянную койку вьюк с одеялом и подушкой. — Молодец председатель колхоза, сочувствует таежникам, какую квартиру для ночлега нам отвел.
— Грязновато только! Видно, хозяйки, переселившиеся из юрты, еще не привыкли мыть полы, — делает заключение Егоров.
Я долго не могу заснуть в непривычной обстановке. Мои спутники тоже не спят и жалуются на духоту. Меня охватывает радостное чувство: благополучно окончен тяжелый маршрут. В памяти всплывают отдельные эпизоды нашего длинного пути. С мыслью о скором возвращении в Нагаево, о встрече с Наташей я засыпаю крепким сном.
Проснувшись, я не чувствую привычной утренней бодрости, которая бывает у человека, отдохнувшего на свежем воздухе, и в недоумении смотрю на бревенчатые стены.
— Фу, как душно! — ворчит Мика. — Совсем не выспался! Хватит, сегодня же ставлю свою испытанную палатку и ночую на свежем воздухе.
— Я же говорил насчет палатки, так поленились. «Под крышей будем ночевать», — одеваясь, недовольно бурчит Александр.
— В палатке учигей утуй[12], — поддерживает его Данила.
Вместе с Христофором решили на плотах плыть по Таскану к Колыме.
Грустно мы прощаемся с Данилой. Ему предстоит большой и трудный путь обратно домой. Надо пройти с лошадьми почти восемьсот километров одному по снегу и бездорожью.
Я крепко сжимаю руку нашего комсомольца-проводника и торопливо взбегаю на плот. Данила стоит на берегу, прижимаясь плечом к лошади. Он поднял руку и машет нам вслед.
— Данила, Данила! — надрывается Мика. — До свиданья, Данила!
Александр сорвал с себя шапку и молча машет ею, прощаясь со своим другом.
Плот стремительно скользит вниз по реке. Река Таскан — один из красивейших притоков Колымы. Густо заросшие тополями и тальником берега и острова очень живописны. Сейчас они в тихом пламени осеннего увядания. Обширные пространства удобной земли наводят на мысль о земледелии. Агрономическая база для будущих предприятий и приисков!. И, как бы подтверждая эту мысль, на берегу реки появляется новенький поселок.
Это Эльген — центр недавно организованного совхоза.
Причаливаем к берегу и идем в поселок. Совхоз строится с размахом. Молочные фермы, свинарники, парники для выращивания огурцов и помидоров. На грядах еще белеют кочаны капусты. Уже этой осенью совхоз отправил на прииски сотни тонн капусты, картофеля, редиса. Посевная площадь и животноводческие фермы совхоза с каждым годом будут расти.
Агроном угощает нас свежими овощами и горячо рассказывает об огромных возможностях совхоза.
От Эльгена до устья Таскана несколько десятков километров. Вдалеке виднеется горная цепь на правом берегу Колымы Тихо и спокойно вливает Таскан свои воды в великую северную реку. После узких ущелий и горных вершин как-то по-особому просторно на Колыме. Наши плоты выносит на середину, и мы плывем, покачиваясь на волнах. Давно ли была пустынной северная река. А вот сейчас нас обогнал катер. Высоко над нами пролетел самолет, за ним второй. Рокот моторов гулко отдается в горах.