Появился степенный старик с морщинистым, как печеное яблоко, лицом, в длинной (по колено) грязной рубахе, в летних торбазах из сыромятной кожи, с трубкой в зубах. Вслед за стариком, с трудом переступив высокий порог, вышла сухонькая старушка в мешковатом черном платье.
— Здорово! Я — Софрон Корякин. А ты кто?
Я назвал себя, крепко пожимая сухую узловатую руку старика.
— А это моя жена Варвара! — представил он старушку.
Поздоровавшись по очереди со всеми, старик кланяется и жестом приглашает войти в юрту.
— Спасибо, обязательно придем. Вот палатку поставим и придем.
Софрон показывает сухое ровное место недалеко от своей юрты, на высокой речной террасе Индигирки. Тут мы быстро разбиваем наш лагерь.
В старой юрте прохладно и темно. Стены и потолок закопчены. Свет слабо проникает сквозь обломки стекол, вшитые между двумя кусками бересты, заменяющими рамы в окнах. В очаге-камине тлеют угли, над ними висят медный чайник и большой котел.
— Сюда проходи, начальник, это место садись! — предлагает гостеприимный хозяин.
Иван и Адам выкладывают на стол угощение: последнюю буханку белого хлеба, печенье, чай, сахар и конфеты. На столе появляются большие деревянные тарелки, подносы с вареной жирной говядиной, кусками зайчатины.
К явному удовольствию хозяев, выставляю на стол бутылку с разведенным спиртом из своего аварийного запаса.
Варвара достает из маленького ящика белые фарфоровые чашки, расставляет их на столе и присаживается рядом со своим внуком Ильей.
Адам на якутском языке рассказывает хозяевам о работе отряда.
— Мин[4] — стахановец! Мин — первый охотник! — бьет себя в грудь Софрон. — Два плана пушнины сдал, первый сорт!
Я подтверждаю:
— Ты, дедушка, первый охотник на Индигирке. А сколько тебе лет?
— Много, да много! В колхоз не берут. Старик, говорят, — и, поставив выпитую чашку, Софрон девять раз взмахивает обеими руками и потом раз одной:
— Девяносто пять!..
Вечером на реке послышались крики, скрип весел — это приплыл отряд Исаева.
Рано утром вместе с Пятилетовым я иду опробовать небольшой ручей в трех километрах от юрты Софрона.
— Однако пустой ручей, напрасно туда пойдешь, — отговаривает Софрон…
Но мы не поддаемся, идем.
Недалеко от юрты нас догоняет Илья.
— Не слушай, начальник, деда! Напрасно он говорит! У того ключа наша юрта зимняя стоит! Боится он! Камни там белые хорошие есть. Играю я ими.
Мальчик достает из кармана несколько круглых белых галек кварца. Разбив их геологическим молотком, обнаруживаю явные следы оруденения.
— Где кварц, там и золото, известное дело! — отмечает Пятилетов.
— А мне можно с вами? — просит Илья.
— Что же, пошли.
Лицо мальчика сразу просияло, он подпрыгнул и побежал вперед, показывая дорогу.
Старую юрту с заколоченными окнами и дверью мы увидели, выйдя по тропке из густых зарослей тальника на поляну. Неподалеку от нее, теряясь в кочках, бежал небольшой ручей. Пологие склоны долины пламенели лиловыми пятнами цветущего кипрея, среди которого торчали черные стволы обгорелого леса.
— Это место называется Юрта, а ключ никак не называется, — говорит Илья.
— Да стоит ли его опробовать? Ключ, действительно, никудышный, — ворчит старый золотоискатель, тяжело ступая по болоту.
Мне тоже не нравится этот унылый ручей. Я даю ему безразличное название: Горелый…
Впрочем, в истоках ручья, на фоне голубого неба виднеется высокий конус красивого гранитного гольца. «Хороший геологический признак», — отмечаю я про себя и фотографирую голец.
— Юргун-тас — Красивая гора, — поясняет Илья. — Дальше пройдем — воды больше будет. Камни белые увидим. Однако золото есть.
— Посмотрим!
Пятилетов смывает несколько пустых проб.
Впереди я вижу небольшой приток, а справа и ниже его — хорошее место для опробования. Ручей здесь делает крутой поворот и подмывает левый увал, обнажая выход коренных пород. Верхние галечные наносы» полностью смыты.
Пятилетов доволен:
— Вот это местечко! Но если и здесь пусто, то дальше можно не ходить!..
Он набирает гребком пробу. Илья ему помогает. Я описываю место взятия пробы, состав породы, делаю зарисовку обнажения.
В лотке остается только полоска тяжелого черного шлиха. И вдруг под ним мелькнули, исчезли, опять мелькнули одна, две, три блестящие чешуйки..
— Смотри! Золото! — кричит маленький якут.