— Конечно, эрдэ есть эрдэ, это не письмо, но все-таки не могли они поподробней, что ли! — главный инженер повертел в руках бланк радиограммы. — «Разбились горах геолог Мирсанов зпт студентка… Состояние тяжелое…» В каких горах? Где именно?
— Ох уж этот Мирсанов! Вечная с ним нервотрепка, — вздохнул зампохоз.
Ревякин неодобрительно покосился на него, но промолчал.
Главный геолог меж тем разворачивал на приставном столике принесенную с собой карту двухсоттысячного масштаба, включавшую в себя район работ Кавоктинской партии.
— Ладно, подпись Панцырева — это я понимаю, — раздраженно продолжал Стрелов. — Но кто такой Свиблов? Откуда он взялся? Я такого в нашей экспедиции не знаю! Где же тогда Субботин? Что за анархия?
— Анархия, говорите? — отозвался главный геолог, не переставая сосредоточенно вглядываться в карту. — Почему же анархия? Свиблов — это тот москвич… Ах, да, вы ведь, кажется, не в курсе. Свиблова прислал Стрелецкий…
— А это еще кто такой? — изумился главный инженер.
— Товарищи, товарищи, мы отвлекаемся! — Ревякин легонько постучал по столу торцом карандаша.
— Видимо, это где-то здесь… — как бы про себя проговорил главный геолог, пальцем очерчивая на карте овал, которому на реальной местности соответствовала площадь в добрых двести квадратных километров. — Да, где-то здесь. Впрочем, не будем сейчас гадать: судя по радиограмме, Свиблов сейчас на Гулакочи, он должен точно знать место…
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет шагнул командир вертолета. Остановился, высокий, гибкий, молодой, похожий чем-то на игрока студенческой волейбольной команды.
— Я в курсе! — мужественно отчеканил он, забывая поздороваться. — Экипаж к выполнению аварийно-спасательных работ готов. Кто летит со мной?
— Сядь, командир, — пригласил Ревякин. — Медицина с тобой полетит…
— И инженер по технике безопасности, — солидно добавил зампохоз.
— А еще лучше — начальник ОРСа, — не скрывая иронии, вставил желчный Акимов.
— Не понял вас, — повернулся к нему главный инженер.
— Я говорю, толку от этого инженера, — буркнул Акимов.
— Как это — нет толку? — встрепенулся зампохоз. — А акт составить прямо там, на месте? По горячим следам.
— Разве что, — хмыкнул главный геолог.
— Товарищи, опять отвлекаемся! — призвал к порядку Ревякин. — Кстати, где он?
— Кто, Кашин? — спросил зампохоз.
— Ну не начальник же ОРСа! — начальник экспедиции помолчал, подвигал бровями: спокойствие явно начинало ему изменять. — Этот твой Кашин, он одно только знает: проверять на предмет возгорания… Гнать его надо, вот что!.. Акт, конечно, нужен, это само собой. Но вот Лаврентий Афанасьевич прав: мало мы занимаемся техникой безопасности в полевых партиях. Там, на этой Кавокте — сплошной Тянь-Шань. Я как-то пролетал мимо, видел. Один пик этот — посмотришь на него…
— Ай-Ультан, — подсказал главный геолог. — Да, гора серьезная.
— Торчит, будто Эверест какой… — Ревякин нервно дернул щекой.
— Я давно говорю, — перебил его Акимов, — что наши парни работают в горах, а в технике альпинизма безграмотны абсолютно. Так дальше нельзя! Надо что-то делать. Пусть бы люди съездили на Кавказ, на тот же Тянь-Шань, поучились там, как правильно ходить в горах, овладели азами альпинизма. Никаких командировочных средств не следует жалеть, коль скоро речь идет о жизни геологов!
— Вы правы, Лаврентий Афанасьевич. Будем ставить вопрос перед управлением, — решил Ревякин и уже тише проворчал — Вот уж точно: пока гром не грянет…
Зазвонил телефон. Начальник экспедиции поднял трубку.
— Ревякин, — сказал он, выслушал, лаконично поблагодарил, дал отбой.
Затем поглядел на летчика.
— Значит так, товарищ Рассолов. Медицина уже выехала в порт. Врач и медсестра. От нас полетит инженер по технике безопасности. На Гулакочи вас встретят Панцырев — вы его знаете — и э-э…
— Свиблов, — подсказал Акимов. — Геолог Свиблов.
— Вот именно. Они укажут, куда там надо слетать и… словом, организуют все необходимое.
Он внушительно помолчал, поднялся, давая тем самым понять, что разговор окончен.
— Желаю успеха.
— Сделаем все, что нужно, — командир вертолета энергично пожал протянутую начальником экспедиции руку, кивнул остальным и почти бегом покинул кабинет.
Ревякин мельком глянул на часы.
— Да, неважно начался денек, — буркнул он, затем с откровенным изумлением уставился на зампохоза. — Ты еще здесь? А разыскать Кашина, проводить вертолет, проследить за отправлением — это кто, Пушкин будет делать?! — уже не сдерживаясь, загремел он.
В ответ зампохоз лишь невнятно что-то пискнул, и его буквально вынесло за дверь…
В девять часов в радиорубку зашел Захар Машеренков. Поднял широченную ладонь.
— Привет! Для меня есть что-нибудь?
Суханов перебросил из одного угла рта в другой изжеванную «беломорину» и после паузы проговорил:
— Разбился наш Валька. Да… Вертолет за ним послали, такое вот дело…
— Да ты что?! — выдохнул Захар и опустился на стоявший возле входа табурет. — Как это случилось? Когда?
— Не знаю. Эрдэ я получил час назад. Из Гулакочей. Передали, что разбился. И студентка с ним. Больше ничего. Так что — извини…
— Вот это да!.. Ну, Валька… ну, Валька… — Машеренков достал сигареты, прикурил, жадно затянулся. — Уж кто-кто, а он-то… Это надо же!..
— Следующий сеанс связи в одиннадцать, — Суханов бесцельно потрогал пальцем «вибру [61]». — Заходи — может, передадут что новенькое…
Через один час пятьдесят минут после вылета из Абчады Рассолов посадил свой МИ-4 в аэропорту Гулакочи. Еще в воздухе, оглядывая снабженный полосатой «колбасой» ветроуказателя пустырь на краю поселка, именуемый здесь аэропортом, он удивился тому, что совсем не видно людей. Впечатление было такое, что его вертолет тут не ждали и не ждут, никто ни о чем не ведает, и вообще радиограмма насчет ЧП была отправлена местным радистом в припадке алкогольного остроумия. Нет, не таким, совсем не таким представлялось Рассолову начало аварийно-спасательных работ. В сердцах он посадил машину грубовато и с запоздалым неудовольствием отметил про себя, что недавно вводивший его в строй пилот-инструктор Аркадий Иванович Гуров даже при действительно серьезных обстоятельствах не терял свою неизменную и, прямо сказать, красивую невозмутимость.
Выполнение необходимого предпосадочного зависания получилось скомканным, вертолет жестко ударился колесами о грунт и после короткого руления замер, грузно осев на свои четыре резиновые лапы. Несущий винт еще продолжал бешеное круженье, но та упругая мощь, что не без изящества держала в воздухе семитонную машину, уже ушла из него. Замедляя бег, лопасти рубили воздух вхолостую.
Бортмеханик, располагавшийся в полете на подвесном сиденье позади второго пилота, спустился в грузовую кабину. Проходя к двери, кивнул пассажирам — врачу, медсестре и инженеру по технике безопасности. Пошутил:
— Станция Березай, кому надо — вылезай.
Второй пилот остался на месте, в правом кресле. А командир, не дожидаясь окончательной остановки несущего винта, сдвинул назад дверь со своей стороны и, привычно находя носками ботинок прикрытые пружинными заслонками специальные выемки для ног, спустился на землю. Огляделся и только теперь увидел, как из-за ближайших строений вынырнули два человека. Того, что поспешал сзади, Рассолов знал: Панцырев, старший геолог здешней разведки. Впереди же размашисто шагал длинноногий худощавый парень примерно одного с ним, Рассоловым, роста. При ближайшем рассмотрении он оказался небритым, с поцарапанной физиономией, явно измотанным до чертиков, однако с очень решительными повадками.