— Насчет обязанностей, — заговорил в наступившей тишине Валентин. — Помню, тоже после третьего курса приехали мы с другом на практику. Оформились в съемочную партию, и друг мой спрашивает у начальника, какие, мол, у нас обязанности. А тот с таким воодушевлением: «О, вас ждут большие дела! Вы возглавите металлометрическое опробование! Вы возглавите шлиховое опробование! Гидрохимию!..» Представляете восторг третьекурсника: он будет что-то возглавлять! А на деле получилось так: геолог идет маршрутом, а ты его сопровождаешь, вроде бобика, и через каждые сто — двести метров выколупываешь комочек земли, кладешь его в мешочек с этикеткой, завязываешь и — в рюкзак. Больше ничего. И так вот «возглавляешь» день, неделю, месяц…
— Что говорить, обезьяний труд! — хмыкнул Роман. — Однако так открывались месторождения, причем крупные. А начиналось все с презренного комочка грязи… С этим делом был у нас такой случай, кошмарная жуть! Прислали в партию студентку… Нет, вы, Асенька, не подумайте чего, я без всякой там задней мысли. Что было, то было… Поручили ей отбор этих самых металлометрических проб. Местность там открытая, обжитая, так что она часто ходила одна, только покажут ей, откуда и куда идти… А через полгода, уже во время камеральных работ, сенсация: по результатам анализа проб на картах отрисовывается огромный ореол олова, содержание — что вам сказать! Антык марэ с гвоздикой! Шум, ажиотаж, кинулись проверять. Местность облазили в полный рост, Денег угробили тьму. А результат не то чтоб хотя бы слабенький, а вообще нониус! В чем дело? Разыскали студентку: а ну, рассказывай! Рассказала. Оказывается, в один прекрасный день ей, видите ли, не захотелось топать в маршрут, так она все пробы наковыряла в одной точке, а на плане разнесла их на пять километров. И все бы ей до поясницы, не набери она эти пробы рядом с железной дорогой…
Валентин фыркнул.
— Нет, это ж подумать только: всю малину и таким, извиняюсь, жидким! — Роман с заново переживаемым возмущением оглядел слушателей. — Честно, попадись она тогда, мы б ее… как Герасим свою Муму!..
— Надеетесь, извлеку урок? — студентка уязвленно вздернула нос. — Спасибо, учту! Но откуда в пробах взялось олово? И при чем здесь железная дорога?
— Геохимицкие процессы, батеньки мои! — отвечал Роман занудливым, назидательным голосом маститого старца. — Да будет вам известно, консервные банки, кои десятилетиями выбрасывались пассажирами из окон вагонов, были лужены и паяны оловом, а оно со временем перешло в почву в виде химических соединений. Что и было установлено спектральным анализом тех злополучных проб. Вам двойка, пожалуйте вашу зачетку!
— Сжальтесь, профессор! — засмеялся Валентин. — Может, нам еще не читали курс геохимии.
— А вот и читали! — с вызовом сказала Ася. — А что было со студенткой?
— Р-расстреляли! — кровожадно прорычал Роман. — Из самого большого пистолета!
Они чуть-чуть не опоздали — кладовщик Глеб, заперев склад, уже собирался накладывать пломбы. Это был внешне простодушный, а в действительности же чрезвычайно ушлый толстяк, о котором кто-то из экспедиционных остряков сочинил довольно-таки ядовитые стишки, начинавшиеся так: «Округлился Глебушка, растолстел у хлебушка…»
— Заходите, — он, пыхтя, отвалил капитальную дверь склада. — Говоришь, десять бутылок белоголовки? Оно, конечно, в поле-то спирт бы лучше, да нет его сейчас… А в чем повезешь — прямо в этом рюкзаке? Ой, смотри, побьешь ты их на вьюках-то…
— Какие вьюки? — Валентин, деловито озираясь, двинулся вдоль складских полок. — На самолете я.
— Ага, на сброс, значит?
— Что? Какой еще сброс? — невнятно отозвался Валентин.
Опустившись на корточки, он пытался разобрать надписи на каких-то ящиках.
— Ну… сверху, с самолета, значит, — растолковал Глеб.
— Это ты нас, дяденька, с кем-то путаешь. Заработался. Просись скорее в отпуск.
— Тогда еще ладно, если не на сброс, — продолжал словоохотливый кладовщик, обращаясь к Роману и студентке, скромно стоящим у входа. — А то мы в марте месяце на Гулакочи продукт сбрасывали. И ведь низко, кажись, летели — самолет едва крыши не задевал колесами, а все равно несколько кулей так жахнули, что, поверишь, на полгектара вокруг — все в муке. Вроде как в той частушке: «Весь в муке, куль в руке, морда в кислом молоке…» Хе-хе… И заметь, при глубоком снеге дело было. А вот спирт, тот ничего, ни одна бутылочка не пострадала. Мы их в валенки, прямо в голенища, запихивали и так и сбрасывали, прямо в валенках…
— Вот-вот! — хмыкнул Валентин. — Спирт у нас в валенках ходит, уважаем мы его. Глеб, вот у тебя кругом стоят борщи, солянки, всякие овощные консервы, и все в стеклянной таре. Я хотел бы показать тебе, что из них получается, когда в тайге конь ударяет вьюком о дерево.
— Да-а, — кладовщик задумчиво сдвинул на затылок блинообразную кепку. — Конечно, их в валенки не попихаешь…
— Тонко подмечено! — Валентин обернулся к Роману. — А как снабжают вас, столичных геологов?
— В общем-то почти так же, — чуть помешкав, отвечал тот.
— Интересно девки пляшут. Я как-то слышал, что специально для экспедиций выпускают какие-то бульонные кубики, обезвоженные фрукты и всякое такое, а заглянешь к Глебу — все та же вареная свекла в стеклянной таре.
— Ну, эти кубики и я не видел, — заметил Роман.
— А у нас еще макароны есть! — радостно объявил вдруг Глеб. — Гляди сколько!
Валентин окинул взглядом указанные Глебом штабеля картонных ящиков и засмеялся.
— Живем! Если перевести в погонные метры, можно по экватору обернуть и землю, и кое-кого еще.
Студентка покосилась на шарообразную фигуру кладовщика и фыркнула.
— Скажи спасибо, что хоть это есть, — пробурчал Глеб.
— Да? — весело удивился Валентин. — А кому надо сказать спасибо?
Кладовщик в ответ пошевелил пальцами, подумал и туманно-глубокомысленно изрек:
— Ну… известно кому…
— А что, я могу! Как в тот раз, помнишь, из-за спальных мешков, — и Валентин, обратясь к своим спутникам, объяснил — С год назад поступили спальные мешки из верблюжьей шерсти. Для поля вещь отличная. А эти друзья, — он потрепал Глеба по плечу, — нет чтоб выдать их женщинам, которые в поле ездят, — все по начальству распределили. Дошло до смешного — главбуху, который дальше аэропорта вообще нигде тут не был!
— Валечка! — Глеб умоляюще сложил перед грудью пухлые ладони. — Ну ведь врезал же ты тогда всем под самую завязочку, зачем же старое вспоминать!
— Видишь ли… — Валентин вдруг встрепенулся, повел носом. — Мыши, что ли, завелись у тебя?
— Что ты, что ты! — всполошился Глеб. — У меня тут кот имеется, даже целых три. Посменно дежурят. У меня ни-ни…
И он проворно укатился в глубь склада, покрикивая: «Кис-кис! Где ты там, холера тебя побери!» Чуть погодя, откуда-то из-за стеллажей донеслось:
— Валя! Данилыч! Вспомнил, у меня ведь запас образовался — один верблюжий мешок. Может, вашей девушке нужно, а?
— Вернись — я все прощу! — гаркнул Валентин.
— Это про меня, да? — шепотом спросила Ася. — Ой, зачем же! Я вовсе…
— Тихо! Такое раз в сто лет бывает. — И, ухмыльнувшись, Валентин добавил — Если с ними правильно обращаться, они тебе подводную лодку достанут.