Сам того не заметив, я заменил одни пушинки на другие. Они всё ещё оставались помехами, но это положительные воспоминания о детстве. Избавиться от них проще, чем от мыслей о назойливых крылатых и жужжащих тварях, которые могут вогнать своё жало в кожу. Вскоре я снова отчистил разум. Паттерны и шестерёнки полностью восстановились. Я вновь услышал знакомое жужжание, но не позволил дурным мыслям материализоваться в помехи. Слегка приоткрыл глаза и увидел, что звук издаёт вовсе не насекомое. А шестерёнка! Чёрт бы её побрал, это жужжала шестерёнка! Она с бешённой скоростью вращалась на руке голема.
Из-за того, что Орешек стоял ко мне спиной я не мог видеть его мордашки. Но, думаю, он ощущал магию и с великим любопытством наблюдал за своей новой способностью. Я полностью раскрыл глаза и наслаждался зрелищем ещё какое-то время. Затем я попытался сделать то, чего раньше никогда не пробовал. Одновременно отследить поле голема и держать в воображаемом пространстве паттерны и структуру шестерёнки. Чёрт побери, у меня и это получилось.
Я увидел магические потоки серого-бежевого цвета, которые формировались в том месте, где я держал руку на големе. Они тянулись до самой шестерёнки. Мои магические потоки не смешивались с энергетическим полем голема, но оно само тянулось к инородному потоку. Можно сказать, что жёлтые вихри вытягивали жгутики, лишь бы ухватиться за мою магию.
Затем я произнёс:
— Орешек, вращай шестерёнку.
И тут я увидел нечто невероятное и очень красивое. Жёлтые жгутики вытянулись сильнее, они пронзили потоки моей магии камня. Затем и всё энергетическое поле перемешалось с моей, но чужеродной для голема, энергией. Я увидел, как жёлтые вихри уплотняются у головы голема и рывками движутся в сторону зубчатого колеса. То вращается всё быстрее. Затем рывки сменились на непрерывный поток, в итоге мы оба направляли свои силы в шестерёнку. Но вскоре я выдохся, как физически, так и интеллектуально. Держать в голове столько структур, при этот ни о чём не думать, ещё и направлять магию через голема… Задача не из простых.
Поток магии камня иссяк, но я увидел, что энергия голема до сих пор струится из головы прямо в шестерёнку. Я перестал представлять паттерны, убрал руку с голема. Прекратил наблюдать за его полем, но шестерёнка всё продолжала вращаться. Неужели у меня получилось?!
— Голем, не вращай шестерёнку.
Орешек послушался и зубчатое колесо остановилось. После я попросил его снова начать, шестерня вновь закружилась.
— Да! — я вскочил со стула и обнял голема.
Тот ответил и тоже сжал на мне руки. Только слегка отойдя от переполняющей меня радости, я понял, что выгляжу крайне глупо. Отпустив голема, я сел на стул, но улыбка всё не сходила с моего лица. Голем смотрел на меня, казалось, что он тоже хочет улыбнуться, но не может. Наверное, стоит добавить его мордочке немного пластичности. Сделаю это потом, сейчас у меня остались силы только на то, чтобы добраться до кровати и уснуть. Ничто так не восстанавливает силы, как хороший сон, особенно после моих сегодняшних экспериментов.
В дверь кто-то настырно стучал. Я открыл глаза и тут же услышал.
— Принимайте заказ! — крикнул Оскард и отварил дверь.
— Ты всё купил? — спросил я.
— Да, — ответил Оскард и сел за стол.
— Аха-ха-аха! — я засмеялся во весь голос, вспомнив, наш уговор.
— Ты чем тут без меня занимался? Крис, чё ты ржёшь, как ненормальный?
— Аха-ах… представил, как ты будешь есть свою шляпу.
— Пфф… я могу представить, как тебя… Не важно. Сначала заставь шестерни вращаться, а потом уже фантазируй.
— Орешек, иди-иди-ка сюда, — ухмыльнулся я.
Голем подошёл к нам. Посмотрел сначала на Оскарда, затем на меня.
— Р-р-р! — воскликнул он и бухнулся на задницу. Доски слегка скрипнули.
— Орешек, запускай шестерёнку! — приказал ему я.
Он поднял левую руку и… И ничего не случилось. Тогда он, видно, решил, что стоит толкнуть её пальцем, но не успел этого сделать. Оскард громко гоготнул и махнул на меня рукой.
— Чёрт, я уже обрадовался.
— До погоди ты, — огрызнулся я. — Орешек вращай правую шестерёнку внутренней силой.
Зубчатое колесо медленно начало раскручиваться. Глаза Оскарда, при виде этого, расширялись всё сильнее. И чем быстрее кружилась шестерёнка, тем больше он выпучивал глаза. Вскоре его подбородок отвис, он сел на пол, чтобы лучше всё рассмотреть.