Подняться на ноги получилось не сразу — голова закружилась, ноги стали ватными и я едва не свалилась обратно в мох. Спасло меня только то, что, встав, я спиной прижалась к стволу дерева, а на металлоискатель оперлась, словно бабушка на свою палочку. Я постояла несколько минут — туман в голове немного рассеялся и я смогла как следует оглядеться.
Ушла я, видимо, и правда далеко — лес вокруг был каким-то другим. Более светлым, что ли! Да и солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев, жарило от души — толстовку я сняла и завязала вокруг пояса. Одного резинового сапога у меня не оказалось, видимо, потеряла где-то, пока неслась вчера в своём псевдонаркотическом угаре по этим кочкам, рюкзака тоже поблизости не наблюдалось… Хорошо было только то, что находилась я, судя по всему, на краю болота и кочки здесь были относительно сухими — нога в носке, конечно, проваливалась в мох, но вроде не промокала.
Все это мне категорически не нравилось — я боялась змей, которые вполне могли бы принять мою ногу в веселом голубом носке с уточками, за желанную добычу, мне было жарко и очень хотелось пить, но делать было нечего и я, не сказать, что бодро, заковыляла направо. Почему именно направо? Не знаю! "Право" вообще ничем не отличалось от "лево", "вперёд" и "назад" и было выбрано мной исключительно методом научного тыка.
Я шла по лесу, слушая как щебечут птицы и вертя головой во все стороны, надеясь заметить какую-то знакомую мне деталь, но тщетно. Замшелые кочки через некоторое время уступили место черничникам и другим низким кустикам — к сожалению, ягод на них не было, только еще зеленые завязи… Я попыталась и их надкусить, поскольку уж слишком меня мучила жажда, но эффект был совершенно обратный — кислые до невозможности, вяжущие ягодки заставили меня долго плеваться и желание глотнуть воды только усиливали. Впрочем, вскоре небо смилостивилось надо мной и где-то в стороне я услышала шум ручейка. Черт с ним, что я не видела его раньше, когда мы шли к деревне. Пофигу, что я не знаю, какого качества и насколько чистая тут вода. Плевать, в конце концов, на все кишечные палочки и прочие микроорганизмы которые, наверняка, водятся в этом ручейке и при употреблении внутрь могут вызвать отравление, ведь это вода! ВОДА! Я еще никогда так не радовалась простой воде настолько сильно, еще никогда она не казалась мне настолько божественно вкусной! Бухнувшись на четвереньки перед ручейком я принялась жадно зачерпывать воду ладонями и пить…
Жить сразу стало легче — в голове даже появились какие-то мысли… Я умылась холодной водичкой, и, подумав, даже промыла ссадину на ноге через порвавшиеся штаны — получилось плохо… Судя по всему, чтобы как следует обработать травму придется обнажиться…
Нехотя я стянула с себя старые спортивные штаны и, усевшись на разложенную на берегу ручья куртку, принялась омывать свое пострадавшую конечность, на которую налипло уже столько грязи, что мама не горюй! Когда гигиенические процедуры были завершены, я блаженно вытянула голые ноги, давая себе небольшую передышку и подставляя солнышку влажное от воды лицо. Я даже заулыбалась — все же хорошо, вроде! Я цела и невредима, а то что заблудилась — ну, так не тайга тут! Если буду идти в одном направлении, рано или поздно уж куда-нибудь, но я выйду!
— Ведьма! Ведьма! — раздался испуганный голос где-то впереди меня.
Я резко открыла глаза, улыбка сползла с моего лица, под звук чего-то шмякнувшегося на землю. На другом берегу ручья стояла тетка, вид которой больше сего напоминал персонажа с картины Эдварда Мунха «Крик»: руки она прижала к щекам, ноги широко расставила и слегка присела, от чего длинная коричневая юбка с белым передником подолом лежала на траве, а рот дама раскрыла в немом крике. Что-то в ее образе мне сразу показалось очень странным, но я так обрадовалась живому человеку, что не придала этому значения, а только вскочила на ноги и, зачем-то схватив металлоискатель в руки, растянула рот в самой приветливой из всех доступных мне улыбок и протянула: «Здравствуйте!»
Вместо знакомых слов из моего рта вырвались какие-то совершенно непонятные мне звуки, и я, удивившись шарахнулась в сторону от ручья. Тетка, кажется, говорила на том же самом языке, но я ее понимала…
Баба (а выглядела она именно как баба) не долго стояла статуей — мой резкий рывок в сторону вывел ее из оцепенения и из открытого рта сразу же пошел звук:
— Ведьма! Ведьма-а-а-а-а-а-а-а-а! — заголосила она и, подхватывая руками подол своей юбки и обнажая не худые ноги в чем-то похожем на текстильные чулки, рванула в лес на другом берегу, спотыкаясь о выпавшие у нее из рук странного вида ведра, кажется, сшитые из кожи…
Я ошарашенно крутила головой по сторонам, стоя в трусах и босиком на своей расстеленной на земле куртке. Впрочем, мой внешний вид меня мало сейчас волновал — больше беспокоил вопрос, что вообще здесь происходит? Где я? Как я сюда попала? Почему я изъясняюсь на непонятном мне языке и, главное, где ДОМ? Я попробовала произнести что-нибудь (в голову не пришло ничего кроме заученного еще со школы: «Здравствуйте, меня зовут Алина и я живу в Москве» только на русском), но изо рта опять вырвалась какая-то тарабарщина… Попытка изобразить что-то а-ля «London is a capital of Great Brittan» на долго изучаемом мной сперва в школе, а потом в институте интернациональном инглише также потерпела крах… Точнее, я прекрасно понимала, что говорю именно то, что хочу по смыслу, но слова звучали совершенно иначе — непривычно и страшновато…
Я так бы и стояла в нерешительности и непонимании на берегу безымянного ручья, если бы кусты на другом его берегу не зашевелились и к воде снова не вывалилась уже знакомая мне баба, но не одна, а в компании нескольких провожатых.
— Вот, — выдохнула она, стараясь перевести дух и невежливо тыча в меня пальцем. — Вот, ведьма!
— Я? Ведьма? — только и смогла возмутиться я на непривычном языке. — Ты чего, совсем умом тронулась, корова старая?
Тетка хватанула ртом воздух и замахала на меня руками, а за ее спиной раздался мужской хриплый голос — его обладатель распихивал в стороны вылупившихся на меня соотечественников, пробираясь в первые ряды:
— Ну, и что встали олухи тупорылые? Что вылупились на нее! Где тут ваша ведьма? Ежели и в правду колдунья увидели, так не стойте как чурбаны — вяжите ее!
Из-за спин зрителей вышел здоровый мужик, в кожаных сапогах, коричневых штанах и, глазам своим не верю, в легкой кольчуге! Я уставилась на него, от неожиданности открыв рот, а тот, окинув меня взглядом, безапелляционно заявил:
— Точно! Она это! Ведьма! Ловите ее, да поскорее!
Стоявшие до этого «чурбанами» зрители разом засуетились, начиная неловко перебираться через ручей, который, к моему великом счастью был достаточно глубоким и широким. Я же не понимала, что мне делать. Попытаться поговорить? Бежать? Нападать? В голову не пришло ничего лучше, чем выставив вперед металлоискатель, катушкой вперед, грозно крикнуть:
— А ну, стоять! Кто подойдет убью к чертям!
Мужики на секунду замерли, баба ойкнула и, неожиданно, схватив с земли кожаное ведро, швырнула им в меня, что было силы. Емкость легко перелетела ручеек и шмякнулась у моих ног, мужики радостно загоготали и ускорились, перебираясь через ручей. Итак, «План А» не сработал — переходим к «Плану Б»… Я быстро подхватила с земли свою куртку, и штаны, а вместе с ними и прилетевшее мне «в дар» ведро, оставив преследователям только темный сапог в разноцветных бабочках, и что было мочи рванула в лес, сверкая попой в белых трусах.
— Да не стойте же вы, бараны! Ловите ее! Уйдет же! Уйдет! — слышался сзади голос того самого мужика, который, кажется был у них командиром. Но меня уже и след простыл — к тому моменту, когда эти увальни перебрались через ручей, я уже перестала слышать их голоса.
Я неслась по лесу, петляя среди деревьев, пока не устала и не остановилась перевести дух. Светлый лесок уже перестал казаться мне таким уж приветливым, ко всему прочему я совершенно не понимала, что здесь происходит. Может, я реально умерла? И та темнота, и свет в конце тоннеля не привиделись мне, надышавшейся ядовитыми цветами, а были настоящими? И голос в темноте, который разрешил мне «пройти»… И сокрушавшаяся о том, что я принесла ей мало крови, тварь, едва меня не задушившая… Голова начала кружиться, из глаз потекли слезы — или я сошла с ума, или со мной произошло что-то странное, из ряда вон выходящее и малообъяснимое. Впрочем, и тот и другой вариант мне не нравились! Как бы там ни было, нужно было срочно брать себя в руки и что-то делать!