К окончанию первого года ученичества он был первым среди самых отстающих и откровенно глупых или ленивых учеников. Все же он не был последним, и для Ниша это стало большим достижением. Если успех сына и произвел на родителей какое-то впечатление, они никак не показали этого. Ниш был обескуражен, но решил стараться еще упорнее в следующем году.
К концу второго года он уже занимал место в середине группы. Успех был отмечен скупой похвалой матери и приглашением приехать домой, чтобы отпраздновать восемнадцатилетие. Ниш опасался, что родители снова заставят его сменить профессию, возможно даже отошлют в армию. Ниш отлично понимал, что творится на полях сражений, и совсем не хотел испытать это на своей шкуре.
Приехав в отчий дом, он обнаружил, что отец сменил профессию. Ял-Ниш стал следователем и занимался выявлением вредителей, саботажников и предателей, где бы они ни находились. Это была ответственная и неплохо оплачиваемая должность, подотчетная только наместнику Эйнунара. Теперь его отец мог и сам со временем занять этот высокий пост.
После третьего года ученичества Ниш немного продвинулся в средней группе подмастерьев, но, увы, на этом и остановился. Острый ум и упорный труд не могли заменить недостающих способностей. Это его сильно беспокоило, но Ниш все же уведомил своего отца о результатах обучения и о том, что был бы не прочь вернуться к должности писца. Ял-Ниш не выразил ни удивления, ни разочарования. Он написал сыну: «Все идет хорошо. Не забывай писать каждый день».
Ниш склонился над частями кланкера, с которыми провозился уже целое утро. Детали должны были составить узел управления механическими конечностями машины, а эту часть сборки механик ненавидел от всей души. Запчасти производились на десятке различных участков, и, если хотя бы одна из них имела малейшее отклонение от стандартного размера, сборка превращалась в подлинный кошмар. Иногда ему приходилось тратить несколько дней только на то, чтобы убедиться в непригодности одной из деталей, потребовать ее замены, а потом начинать все заново.
Ниш постучал грязным пальцем по агрегату. Как обычно, он с ног до головы испачкался в смазочном масле. Механик ненавидел грязь, он всю жизнь стремился выглядеть наилучшим образом. К тому же заводские работницы при виде механиков насмешливо морщили носы и презрительно называли их слесарями и грязнулями. Некоторые женщины и сами работали механиками, эти были достаточно дружелюбны, но Ниш не обращал на них внимания. Он всегда презирал механиков, хотя и был одним из них. Взоры Ниша были обращены на верхушку пирамиды, к которой он принадлежал по праву рождения.
В это время мимо механика прошла Тиана. Ремесленники пользовались на заводе наибольшим уважением. Они тоже работали руками, но имели дело лишь с благородными материалами: золотом и серебром, платиной и ртутью, медью, янтарем и кристаллами. Большинство ремесленников были подлинными художниками в своем деле. Более того, ремесленники вкладывали в свою работу чувства. Они обладали особым талантом, близким к Тайному Искусству, это роднило их с магами и мансерами.
Без врожденного таланта у Ниша не было ни малейшей надежды стать ремесленником. Но честолюбие не давало ему покоя, и механик стремился к связи с одной из ремесленников-женщин. На заводе их было четверо, но Нишу подходили лишь двое. Одна из них, Иризис, проходила мимо слесарей, высоко задрав носик, поскольку происходила из дома Стирмов, ее отец и дядя были мастерами, и девушка считала, что предназначена для чего-то большего, чем участь простого ремесленника. Ниш ее терпеть не мог, хотя думал о себе так же. Он был во многом похож на эту девушку.
Тиана была совершенно другой. Ниш считал, что они могли составить неплохую пару. Вот и сейчас он отложил работу, чтобы проводить взглядом возвращающуюся Тиану. Ее положение на заводе было достаточно высоким, но все же Ниш считал себя аристократом по сравнению с Тианой, ведь она родилась в детском питомнике и не знала отца. Лишиться отца во время войны было обычным делом, но не знать своего происхождения считалось большим недостатком в обществе, воспитанном на семейных сказаниях.
Тиана ходила с высоко поднятой головой, хотя и не задирала нос, как Иризис. Она попросту не обращала никакого внимания на окружающих, как будто все, что ее интересовало, находилось в ее голове. Некоторые называли девушку Ледяной Девой, но Ниш был уверен в другом. Он считал, что понял ее: она просто стремится забыть обо всем, что не касается работы. Может, это из-за ее низкого происхождения?
Тиана носила просторные брюки и блузу из серого льна, на ногах были надеты поношенные, но безукоризненно вычищенные ботинки. На производстве, рядом с печами, большего и не требовалось. От покачивания ее грудей в такт легким шагам все внутренности Ниша превратились в жидкий кисель, все, кроме страстного желания, потеряло смысл. Он слишком долго колебался. Тиана прошла мимо, на губах играла слабая загадочная улыбка, черные блестящие волосы достигали середины шеи.
Еще немного, и она завернет за угол и скроется в собственном рабочем кабинете, в самой холодной части здания. Вперед, глупыш! У тебя есть что ей предложить. Теперь Ледяная Дева не сможет тебе отказать. В ее фамильных сказаниях только детский питомник. Она ждет лишь подходящего предложения, а твое будет для нее лучшим.
Ниш швырнул инструменты на верстак, вытер руки замасленной ветошью и устремился за девушкой по коридору, за угол, в то крыло, которое занимали ремесленники и те рабочие, чья работа требовала чистоты. Эта мастерская была отгорожена двойными дверями.
Тиана уже скрылась из виду. Ниш рванулся сквозь двери, не позаботившись надеть чистую накидку или снять ботинки. Все, кто находился в помещении, уставились на механика, но он не обратил на них внимания.
– Тиана! – закричал он. – Ремесленник Тиана!
Она как раз закрывала за собой дверь кабинета, но обернулась:
– Да?
Ниш подбежал к ней, неподвижно замер и с трудом выдавил из себя следующее:
– Тиана, я восхищен твоей работой. Я… я считаю тебя самой выдающейся женщиной.
В глазах Тианы мелькнул мимолетный испуг, но его быстро вытеснил гнев.
– Если уж ты так восхищен, – ледяным тоном заговорила она, – то почему приносишь с собой грязь и потеки смазки?
Ниш вспыхнул от смущения. Отчаяние чуть не лишило его дара речи.
– Прошу прощения, я все уберу.
– Не стоит беспокоиться. Так что ты хотел сказать, механик?
– Просто поговорить. Ты выдающийся ремесленник, Тиана.
– Ты уже говорил это.
– Может быть, ты…
Ниш смутился под ее пристальным взглядом. Он видел перед собой ее пурпурные губы цвета раздавленной вишни. Ему до боли хотелось приникнуть к ним.
– Что-что?
– Я думал… может, мы поужинаем вместе… может, прогуляемся по окрестностям, а потом…
Ниш никак не мог закончить на виду у всех этих хихикающих подмастерьев, таращивших на него глаза. А тут еще Фистила Тир, на последнем сроке беременности, присела неподалеку и принялась отчищать шлифовальный диск. Тиана обратила к нему свои удивительные глаза и осмотрела от пунцовых щек до кончиков грязных пальцев и запылившихся ботинок. Ниш был уверен, что она поняла, о чем он подумал. Он не только весь в пыли и пятнах смазки, но еще и коротышка!
– И что дальше? – спросила она совсем негромко, но ее голос заставил смешливых учеников склониться над работой.
Ниш тоже почуял нотки угрозы, но если он не осмелится заговорить сейчас, он никогда уже не сделает этого.
– Мы оба должны выполнить свой долг. Я считаю, мы могли бы вместе лечь в твою кровать, – выпалил он. – Или в мою, если тебе больше нравится. У меня…