«Оставь меня. Я падальщик и хищник.
Ты жизнь не знаешь, и не спорь со мной.
Я твой палач, священник и могильщик», -
Сказал мне ворон с лёгкой хрипотцой.
Он мрачен был, как туча грозовая,
Умён, красив, к себе излишне строг,
Но у него душа была кривая,
Закрученная, как бараний рог.
На голове его была корона,
И знали все, что он был королём,
Но только там, за чёрным горизонтом,
А здесь он стал лакеем и пажом.
И я его, как кошку, приютила,
И руки мне царапал он, как кот,
Но, кажется, я всё же приручила
Его злой нрав, тяжёлый от невзгод.
Жила в душе обиженная гордость,
И день пришёл: встал снова на крыло
И, в сердце победив тоску и робость,
Он улетел неверившим назло.
С тех пор его не видела ни разу,
Но свято верю: где-то есть страна,
Там правит ворон, отдаёт приказы,
Засиживаясь с книгой допоздна.
В одной стране мне повстречался ворон.
Он пересёк бескрайний океан,
На голове его была корона,
В его глазах чернел обсидиан.
Душа
О, как ты красива, душа, в бесконечном полёте,
В белёсом тумане, в дневной беззаветной дремоте
И в танце над пропастью, в жгучих объятиях смерти,
Во мраке ночном или в белых лучах на рассвете.
Прекрасна душа на волнах беспредельного моря,
Когда она прочь улетает за сизые горы,
Когда пробирается сквозь бирюзовые ели
Или летит сквозь колючие злые метели.
Душа невозможна в безводной и мёртвой пустыне,
Но более чем восхитительна в райской долине,
Где вместе с весной бутоном у ног расцветает
И с ветром холодным к седым облакам улетает.
Душа обаятельна в нежности к этому миру,
Харизматична в любви, подобна святому кумиру,
Изящна, красива, как сакуры ветвь, утончённа,
На вечную жизнь, как узник в тюрьме, обречённа.
Душа бесподобна, когда она дышит свободой,
Неповторима, своей восхищаясь породой,
Немыслима в гневе, робка в неизвестности жизни,
Безумна, горда, словно образ, сошедший с картины.
Душа, словно пена морская, легка и прозрачна,
Тверда, как земля, редка, словно шанс на удачу,
Воздушна, как ветер под сводом холодного неба,
Спокойна, как мир внутри старого графского склепа.
Душа не живёт, когда она тонет в печали,
Она умирает, добра не испив из Грааля,
Её своим льдом давит айсберг на севере крайнем,
И хлещет любовь из на сердце открывшейся раны.
О, как ты прекрасна, душа, в тишине и покое,
В прохладе ночной, в пустынном полуденном зное.
В мгновении любви проживаешь ты целую эру,
И что ты исчезнешь однажды, я просто не верю.
Наташа
Был душный август где-то в русском поле,
Но речь не русская звучала вдалеке.
Там было не понять, что воля, что неволя,
Там было лишь кольцо в худой руке.
— Как страшен миг… — сказал вдруг чей-то голос. –
Проходит скорбно молодость в бою.
Последняя минута нам осталась…
Хоть расскажи историю свою!
— Что говорить? Похожа участь наша.
Мы все одно.
— Дни наши сочтены.
Скажи-ка мне, что помнишь ты, Наташа?
Что пронесла сквозь эти злые дни?
Задумалась Наташа, глядя в пропасть.
Кольцо на пальце, только не на том,
Мундир в грязи, к себе и к близким строгость…
Тут вспомнить трудно что-нибудь одно.
— Пусть будет школа — светлая обитель.
Прошли года, как будто их нет,
А школа в сердце — мой душехранитель.
Так я бы назвала её в ответ.
Там было всё: от детства золотого
До дня, когда взглянула на себя
И не увидела ребёнка озорного,
Лишь будущее, взрослую меня.
Мне в школе друг впервые повстречался,
Любовь впервые встретилась мне там,
И там же душу мне с тобою воспитали,
Ему и ей, тебе и мне… Всем нам.
Что хорошо, что плохо, объяснили,
Нам показали, что такое честь,
И в сердце навсегда искоренили
Низкопоклонческую лесть.
Они всё это сделали… Как знали,
Что будет день: отложим табеля,
И всех учеников с душой из стали
На бой святой пошлют учителя.
Вот мы с тобой сидим сейчас в окопе
И речь немецкую — будь проклят страшный враг! –
К несчастью, понимаем с полуслова –
А может, к счастью, но назад — ни шаг.
Вот мы с тобой с кольцом сейчас на пальце:
Домой не ждут ни мать и ни отец,
Взорвёмся скоро мы в последнем танце,
Возьмём себе билет в один конец.
Не все так делают, Маруся, представляешь?