Двор активно готовил нашествие иностранцев, он жаждал войны. Ее желали и фейяны — политическая организация крупной буржуазии, стремившейся ограничить революцию принятием конституции при сохранении монархии. Генералы Лафайет и Дюмурье торопили войну, рассчитывая, что она приведет к созданию сильной армии, которую можно будет бросить на Париж и усмирить восставший народ.
Хотели войны и жирондисты (партия, представлявшая торгово-промышленную буржуазию), чтобы ослабить королевскую власть и тем самым укрепить власть своего, жирондистского, министерства. Вое хотели войны (кроме Робеспьера, Марата и их сторонников-якобинцев), и все ее получили. Па инициативе короля и жирондистов, хотя цели они преследовали разные, Франция 20 апреля 1792 года объявила Австрии войну, «которая неизбежна, которая нужна». И началась она, как и следовало ожидать, поражениями Франции. Причина тому — полная неготовность к боевым действиям и, что страшнее всего, предательство. Ужасающая цепь заговоров и предательств — и на фронте, и в Париже, и в провинциях.
Бывший министр иностранных дел сообщал австрийцам военные планы. Королева информировала австрийского агента о содержании секретных совещаний. Граф Ферзей, в свою очередь, сообщал ей маршруты и сроки продвижения прусских, австрийских, эмигрантских частей. Лафайет бросил свои войска и прибыл в Законодательное собрание, чтобы пригрозить ему шпагой. Он уже готов поднять контрреволюционный мятеж…
Народ ничего, разумеется, не знал, но он почувствовал гнусный обман. Он понял, что двор стал центром, к которому тянутся все нити заговоров и предательств.
Эту столь напряженную, даже грозную обстановку в столице увидел Монж, возвратившись из последней своей поездки, которая длилась несколько месяцев. С началом революции инспекционные поездки Монжа в главнейшие порты страны, где он наблюдал за открытием и началом работы вновь создаваемых морских школ, не прекратились. В 1790 и 1791 годах он в Париже почти что не был и видел своими глазами, как после взятия Бастилии по всем городам Франции прокатилась волна восстаний, как вслед за городским людом поднялись на борьбу с феодализмом и крестьяне — начали громить замки сеньоров, сжигать дворянские поместья, делить землю.
Возвратившись в Париж, ученый уже предчувствовал новый взрыв народного гнева. И взрыв вскоре произошел, причем вызвали его, сами того не подозревая, король и интервенты, издав пресловутый манифест герцога Брауншвейгского.
Перед началом карательных действий герцога, который двинулся на Париж во главе огромной армии интервентов, Людовик XVI набросал проект манифеста для устрашения революционеров и тайно переслал его за границу. Эмигранты, а им со стороны всегда виднее, нашли тон манифеста слишком мягким и как могли «усилили» его. В этом манифесте было собрано все, в чем венценосцы обвиняли революцию. В нем возвещалось, что вступившие в союз государи решили положить конец анархии, восстановить престол и алтари, что жители Парижа, если они осмелятся защищаться, будут расстреляны, а дома их разрушены, что если королю не будет возвращена свобода, то все военные и гражданские власти будут судимы военным судом, что, наконец, если дворец Тюильри подвергнется какому-нибудь осквернению, то монархи прибегнут к примерному отмщению и предадут Париж военной экзекуции и полному разрушению.
Этот страшный манифест должен был повергнуть революционеров в трепет. Но уже прозвучал в Париже грозный призыв «Отечество в опасности!», уже возвестили об этом колокола. И угрозы тиранов, которые шли спасать тиранию, посеяли среди защитников революции не страх, а ненависть, не растерянность, а готовность к борьбе.
Французскому народу навязывали короля силой, угрожая жестокой расправой в случае неповиновения. И это переполнило чашу терпения народа — он восстал. Узнав о содержании манифеста 3 августа, парижские секции * начали открытую подготовку к восстанию, решительно заявив, что если король не будет низложен, то в ночь с 9 на 10 августа восстание начнется.
* В 1790 году Учредительное собрание приняло закон о делении Парижа на сорок восемь секций. Наиболее активно участвовали в политической жизни столицы и народном движении секции, возглавляемые демократически настроенными комиссарами и с преобладанием ремесленно-рабочего населения. Среди них — секции Моконсей, Кенз-Вен, Гобеленов.
Вечером 9 августа Законодательное собрание разошлось, так и не решив вопрос о короле и не выполнив требования секций о предании изменника Jlaфайета суду. Около полуночи загудели над Парижем колокола…