Две тысячи сыновей
Френсис Бэкон, родоначальник английского материализма, в своем капитальном труде «О достоинстве и приумножении наук» писал: «…В большинстве своем политические деятели, не воспитанные в духе учения об обязанностях и всеобщем благе, все измеряют собственными интересами, считая себя центром мира, будто все линии должны сходиться к ним самим и их судьбам, и вовсе не заботятся о корабле государства, даже если его застигла буря, лишь бы им самим удалось спастись на лодке собственного преуспевания и выгоды…
Ну а если ученым иной раз удается остаться невредимыми во время смут и переворотов в государстве, то это нужно отнести не на счет всяческих ухищрений и изворотливости, а на счет того уважения, которое честность вызывает даже у врагов».
«Впрочем… — отмечает английский мыслитель, — как бы порой судьба ни бичевала их и как бы их не осуждали на основании своих неразумных принципов политические деятели, они тем не менее вызывают явное одобрение, так что здесь нет никакой необходимости в подробной защитительной речи».
Эти слова Бэкона как нельзя лучше подходят к таким людям, как Монж, научный авторитет и личные качества которого — бескорыстие, неспособность пойти на интригу — были общеизвестны. А то, что ему постоянно доставалось и справа, и слева, не должно удивлять. Жирондисты травили его за то, что он был, по их мнению, слишком левым, а наиболее рьяные его одноклубники — якобинцы обрушивались на него за то, что левым он был, конечно же, недостаточно, поскольку не проявлял необходимой твердости в борьбе с жирондистами.
После термидорианского переворота лицо ученого вновь показалось кое-кому излишне красным, озаренным отблесками якобинских костров и горнов. Но Монж — крупнейший ученый и педагог, талантливейший организатор производства, и приложить его знания и опыт есть к чему. Поэтому и нелегальное положение Монжа продлилось не более двух месяцев.
Когда Маре и Эшассерио (один из них уже был зятем Монжа, а другой собирался стать таковым) выступили с ходатайством о реабилитации ученого, им, видимо, не пришлось говорить «подробные защитительные речи». По. их просьбе опала с Монжа была снята, и он вскоре появился в Париже, чтобы продолжить дело, которым был занят до подлого доноса на него.
А дело было наиважнейшее: подготовка научных, инженерных, военных и педагогических кадров.
Не только три знаменитых клича «Свобода, Равенство и Братство!» провозгласила революция, но и впер-, вые в мире соединила вместе два великих слова: «народ» и «образование».
Народное образование было одной из важнейших забот ряда последовательно сменявших друг друга органов государственного управления.
В королевской Франции лишь часть населения могла читать. В сельских местностях многие мужчины и подавляющее число женщин не могли подписаться даже под брачным договором и ставили крест. Образование было привилегией знати и богатства. С этим необходимо было покончить.
Первейшей после хлеба потребностью народа называл Дантон просвещение. Проекты реформы образования разрабатывали и выдвигали многие: Дону, Мирабо, Талейран, Карно, Ромм, Лепелетье, Гассенфратц, Кондорсе. Столь пристальное внцмание к этому вопросу хорошо объясняют слова якобинца Жильбера Ромма: «Народное образование не долг и не благодеяние, оказываемое нации, это — необходимость».
И потому, хотя это могло быть и случайным совпадением, в тот самый день, когда был казнен король, Конвент постановил, что финансы, война и организация народного образования будут постоянно в повестке дня. Прекрасную идею Кондорсе о всеобщем, равном и бесплатном образовании, как и проект Ромма об установлении государственной монополии образования после множества длинных и нудных дебатов успешна похоронили, отдав предпочтение демагогическому лозунгу «свободы образования», выдвинутому неким Букье. Предупреждение Ромма о том, что декретировать свободу образования — это значит поддержать ненавистное различие между богатым и бедным и оставить последнего, как и раньше, в лачуге, не было принято во внимание. Термидорианский Конвент отказался от предоставления всем молодым гражданам страны равных возможностей образования. Срок обязательного обучения был сведен к трем годам. Не такой уж щедрой оказалась новая власть, да и понятно: финансы, война — вопросы для нее были более важные и сложные.
Однако и для выполнения весьма скромной программы народного образования нужны кадры, а их не оказалось. Многовековое всевластие церкви в деле обучения и воспитания молодежи революция уничтожила. Наладить же светское, отделенное от церкви, образование якобинский Конвент не успел: он вел жесточайшую войну с внешними и внутренними врагами за спасение республики. Но он принял важные решения и на этот счет. И выполнять их необходимо было Конвенту уже термидорианскому.
Специалисты нужны были Франции не только для обучения молодежи. Острая потребность в них ощущалась и в военной сфере, и в гражданском строительстве. Словом, дело, начатое якобинцами, нельзя было не продолжать. Потому-то и понадобился Монж, с именем которого в дальнейшей истории и будет связано создание двух примечательных во всех отношениях школ, возникших в самую драматическую эпоху из всех, какие знала Франция.
Мысль о том, чтобы создать высшую школу для подготовки специалистов всех профилей по единой программе, возникла не в одной голове. Специализацией можно будет заняться позже, а что касается основ научного знания, то они могут и должны быть едиными, как едина и неделима сама республика. Наконец, это необходимо для развития и совершенствования наук. Директор школы мостов и дорог Ламбларди и Монж выдвинули эту идею, а поддержали ее Карно, Фуркруа, Бертолле и другие ученые.
В марте 1774 года по докладу Барера Конвент принял постановление о создании «Центральной школы общественных работ», а в сентябре его депутаты единогласно проголосовали за проект, представленный Фуркруа. Развернутую пояснительную записку к нему написал Монж. Он же потом разработал и устав будущей школы.
Стране требовались инженеры, поэтому точные науки, начертательная геометрия, математический анализ заняли в разработанном им курсе главенствующую роль. Ни слова богословам! Только практически значимые сведения — физика, химия, механика, фортификация, архитектура, гидравлические устройства, элементы теории машин — таков был принцип Монжа.
А поскольку конечной целью обучения и воспитания являются не знание и умение, а практическая деятельность, в новой школе, в отличие от старых университетов, этих «цитаделей схоластики», Монж предусмотрел большое количество расчетных, графических, лабораторных работ, всякого рода опытов и практических занятий, максимально сократив число часов пассивной учебы — сидения на лекциях. Что же касается самих лекций, то их должны читать лучшие профессора.
Так и было сделано: преподавать в школе были приглашены Лагранж, Бертолле, Фуркруа, Шапталь, Прони, Ашетт, Гассенфратц и другие видные ученые и педагоги. Первым директором школы стал Ламбларди: Монж отклонил сделанное ему предложение. «Мне больше нравится везти повозку, нежели сидеть в ней», — сказал он. И с головой ушел в осуществление своей замечательной программы, суть которой была изложена в записке с названием «Подробности о преподавании в Центральной школе общественных работ».
Главная «подробность», а вернее, особенность замысла Монжа заключалась в том, чтобы покончить с сословными различиями при подборе и обучении специалистов, «открыть дорогу для дарований, а не для титулов и денег», «сравнять хижины с дворцами». Для этого в постановление Конвента был включен пункт, предусматривающий, что приемные экзамены будут дроведены в двадцати двух городах страны, чтобы набрать четыреста наиболее одаренных юношей в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Экзаменующиеся должны проявить свои знания по арифметике, алгебре и геометрии.
К началу занятий удалось набрать лишь триста сорок девять учащихся: обстановка в стране оставалась сложной. Немало трудностей представляла и организация начала занятий. Здесь-то и раскрылся во всю ширь талант и драгоценный опыт Монжа как профессора Мезьерской школы, откуда он перенес в Политехническую все лучшее, и как организатора «революционных курсов» по подготовке оружейников и специалистов по выделке пороха. '