— Друга? — удивился Юрик и задумался: друг — это самое значительное, о чем может мечтать мальчик в девять лет. Наконец, поразмыслив, он пришел к выводу: — Но друзьями становятся из-за общих интересов. Когда есть что-то общее.
Дедушка только улыбнулся.
— Друзьями становятся не по интересам, — он обнял внука и чмокнул в макушку. — А по любви. Все прочее не важно. Только любовь соединяет невидимо и рисует произвольно, не по точкам. Это не геометрия!
Вечером, когда папа вернулся с работы и сел за ужин, он все силился понять, что не так с едой. Даже подсолил на всякий случай яичницу, но нет, не то. Он с недоумением оглядел кухню, маму, открытое в июньский вечер окно и… понял, дело не в еде:
— А что с помидорами? Сегодня разве не поливают ребята? Тишина такая подозрительная.
— Полили уже, за двором на великах катаются, — ответила мама, сама своим словам удивляясь и поглядывая на дедушку Мишу, который все посмеивался и разглядывал через окно рыжевато-сиреневое облако над горизонтом, стараясь вычертить в уме числовую гармонию Фибоначчи, в соответствии с которой это облако клубилось. Почувствовав на себе вопросительные взгляды, он объяснил:
— Они преодолели неравенство, — дедушка хихикнул и отхлебнул горячего чаю. — Которое является таковым только во времени, потому что один старше другого. А по сути является равенством и преодолевается любовью.
Папа только вздохнул и переглянулся с мамой, которая тоже не понимала математических метафор. Но, чтобы там это не означало, главное, что срабатывает.
К осени дедушкин отрезок жизни приобрел вид совершенный, ибо время сместило его к самому краю, где его сердце уперлось в точку Б и перестало отсчитывать. А проще говоря, он умер.
Дедушка лежал на постели в окружении капельницы, врача реанимации, его помощницы и своих близких, которые надеялись проложить отрезок за точку Б.
Наконец, вмешательством дефибриллятора дедушка Миша вернулся в обыкновенные четыре измерения и открыл глаза, осмотрел присутствующих несмысленным взглядом и понял, что произошло.
— Не отрезок, — прошептал он. Нерасслышавшие его близкие прильнули к нему, как помидорные кусты к земле, и прислушались. — Это не отрезок. Это луч.
И он улыбнулся как ни в чем ни бывало и снова вернулся туда, откуда возвращаться не принято, кроме тех редких случаев, когда принято возвращаться.
Но его внуки, связанные дедушкой любовью воедино и, пусть не умом, а сердцем, понимающие его математические метафоры, на всю жизнь получили прививку от той тоски, которую испытывает человек, взирающий на свою жизнь, как на короткий отрезок. Не отрезок это вовсе, а луч, конца у которого нет. И за точкой Б нет ни ширины, ни длины, ни глубины, ни времени, а есть только любовь — пятое измерение, без которого невозможна ни жизнь на Земле, ни то, что после нее.