Третий проект — исламский. Он, безусловно, проигрывает и американскому, и европейскому по привлекательности, экономической состоятельности и социально-политической и культурной универсальности, но обладает динамизмом, энергией и убежденностью, подчас граничащими с фанатизмом. Исламский проект пока действует на мировой периферии, проявляясь подчас в форме терроризма и зон конфликта. Но его преимущество в том, что он обладает ясными отрицательной и положительной программами — против американской гегемонии и за мировое исламское государство. Это в каком-то смысле революционный проект, его потенциальной базой является миллиард мусульман, которые бурно плодятся и все более наводняют Европу и Америку, привнося в эти зоны собственный культурно-социальный и религиозно-политический стиль.
Россия, с одной стороны, после событий 11 сентября 2001 года выступила на стороне США в коалиции против международного терроризма, но вместе с тем вступила в организацию «Исламская конференция», отметив две возможные позиции в отношении исламского проекта — от жесткого отторжения до относительного интереса. Исламская религия такова, что легко может превращаться при необходимости в политическую идеологию, что придает ей особое качество и новое значение. Среди всех прочих альтернативных западным, универсальных или претендующих на универсальность идеологий она вызывает сегодня наибольший интерес, и, соответственно, наибольшие опасения глобалистов связаны именно с ней.
Россия в этой ситуации также может сделать определенный выбор: выбрав ислам в качестве союзника, она получает дополнительное пространство для расширения своего влияния в мире, но вместе с тем сама подвергается риску политической исламизации: исламский проект в чем-то столь же радикален, как и глобалистский, так как мир видится в нем политически и культурно однородным, в данном случае только под знаком «исламского государства». Выступив «врагом» ислама, Россия помогает США, но это отсылает нас к первому разобранному сценарию — дружба с США по определению не несет России никаких преимуществ, так как это игра против собственной суверенности.
Четвертый проект — это проект китайский. Но он не универсален и не претендует на это, обращаясь исключительно к китайской нации и основываясь на уникальном демографическом, экономическом и политическом потенциале современного Китая.
Китай является преградой на пути мировой американской гегемонии, никак не вписывается в исламский проект, но напрямую ничего России предложить не может. Дружба с Китаем легко может превратиться в мирную демографическую экспансию китайцев в малозаселенные области Восточной Сибири. Вражда же не принесет никаких дивидендов, так как снова будет на руку только США — со всеми вытекающими последствиями.
Итак, приходится признать, что для России нет места в существующих «больших проектах». В каждом из них существуют такие стороны, которые препятствуют ее позитивной интеграции. Это не значит, что Россия обречена на вражду со всеми «большими идеями» ХХI века. Точнее сказать, что у России в такой ситуации нет «абсолютного друга», т. е. того проекта, который полностью соответствовал бы ее национальным интересам. Вместе с тем похоже, что у нее есть «абсолютный враг» — это США и американский неоимпериализм, который при любых обстоятельствах реализует свой проект за счет России и направлен строго против укрепления и даже сохранения ее суверенности и идентичности (см. книгу З. Бжезинского «Великая шахматная доска» и доктрину П. Вулфовица).
Правда, в таком положении Россия оказывается не одна, и носители остальных «больших проектов» также вступают в неизбывный конфликт с Америкой, упорно строящей свою «благожелательную Империю». Вашингтон сегодня призывает «забыть Европу» (Т. Барнетт), борется против исламского проекта в Ираке и Афганистане, планируя нападать на Иран и Сирию, все более озабочен усилением Китая. И здесь лежит самое главное обстоятельство: Россия, четко заняв место на противоположной от США стороне баррикад, получает совершенно новую модель геополитической «дружбы». Не абсолютной, но — прагматической.
Если Россия выбирает игру в пользу многополярного мира (а это значит строго против Вашингтонского проекта мировой доминации), она мгновенно получает собственный статус и свое легитимное место в раскладе мировых сил. Исходя из этого допущения, автоматически выстраивается система «осей дружбы», причем эта «дружба» становится тем более важной для всех ее участников, чем самостоятельнее позиция России в отношении «больших проектов».
Эти «оси дружбы» складываются следующим образом: Россия — Европа, Россия — исламский мир, Россия — Китай. Не входя ни в один проект, балансируя между полюсами, Россия заинтересована в том, чтобы поддерживать каждый из них в общей системе оппонирования однополярным устремлениям США. В таком случае национальная идентичность России определяется на основании двух факторов: противостояние американоцентричному глобализму (именно антиамериканизм, кстати, питает в значительной степени новую европейскую идентичность) и самостоятельная, независимая позиция в отношении всех крупных полюсов. Будучи антиамериканской, Россия не должна быть ни европейской, ни исламской, ни китайской, и именно в этом балансе она получает возможность выработать свой собственный «большой проект».
Вместе с тем этот потенциальный «большой проект» останется чистой химерой, если Россия не будет активно и уже сейчас помогать существующим полюсам — как бы асимметричны они ни были. Россия не отстоит своей самостоятельности и в будущем, если Евросоюз не станет независимым и мощным региональным игроком со своей собственной геополитикой, если исламский мир не консолидирует свой потенциал, а Китай не сохранит темпов развития. Успех России как полюса многополярного мира зависит напрямую от успеха развития всех остальных полюсов, причем желательно в сходном ритме, без резкого усиления какого-то одного из них. Но и сами эти полюса должны быть заинтересованы именно в функции России как точке континентального баланса геополитического мирового процесса.
По сути, истинным архитекторам европейского проекта нужна не ослабленная и маргинальная Россия, но Россия сильная и дружественная, способная выступать самостоятельной силой — и особенно перед лицом американской экспансии. Давить на Россию в Европе выгодно только тем, кто в большей степени продвигает американские планы, нежели творит собственно европейскую политику.
Точно так же в исламе: экстремальные проекты исламизации России прямо противоречат в первую очередь интересам самого исламского мира, которому гораздо важнее иметь союзника в ее лице, нежели толкать ее к роли «регионального жандарма», действующего в интересах Америки. Китай находится в том же положении: китайская держава будет процветать вместе с дружественным российским соседом (при его стратегической и ресурсной поддержке), тогда как этническая экспансия приведет лишь к конфликту со все еще серьезной ядерной державой.
Здесь стоит чуть подробнее остановиться на структуре тех сил, которые могли бы стать реальной основой поддержки для России в соседних с ней «больших пространствах».
Во-первых, речь идет о тех силах в Европе, Китае, исламском мире, в других странах, которые стоят на жестко антиглобалистских позициях. Важно понять, что само по себе антиглобалистское движение, заявившее о себе красочными акциями протеста с подчеркнуто хулиганским и левацким оттенком, представляют собой лишь вершину айсберга. Это скорее настроение и хэппенинг, где нашли свои применение «крайне левые» и «крайне правые» группировки, стремительно утрачивающие актуальность в новом мире. Антиглобализм как движение не имеет ни идеологии, ни организационной структуры, ни ясного политического будущего. Он выступает как барометр, как социологический тест общественного мнения, и не следует преувеличивать его реальное значение. Плюс к тому очевиден манипуляционный и провокационный характер этого явления, позволяющий предположить, что речь идет об упреждающей стратегии самих глобалистов, призванной заведомо дискредитировать реальные и серьезные антиглобалистские процессы. Поэтому реальный антиглобализм, который необходим России в перспективе создания системы «осей дружбы», следует искать в иных секторах.