Шагая по городу, Беляк мечтал: «Хорошо бы сейчас зайчишку потревожить или тетерку подкараулить!» И вздыхал: не до охоты пока.
После обеда Беляк хотел, по обычаю, прилечь на часок, отдохнуть, но в дверь кто–то громко постучался. Он вышел в переднюю, отбросил крючок — и едва не вскрикнул от удивления. Перед ним стоял и улыбался запорошенный снегом Брынза.
Этот неожиданный визит смутил Беляка. В голове мгновенно промелькнуло множество тревожных догадок. Зачем он явился? С чьим поручением? Неужели кто–то из подпольщиков попал в поле зрения гестапо? Но кто же: Микулич, Найденов, он сам или новые друзья — Кудрин, Багров? Беляк смотрел на улыбающегося Брынзу и не знал, что сказать.
Брынза, очевидно, заметил смущение хозяина и начал первый:
— А я к вам, господин Беляк. Можно?
— Прошу, — коротко ответил Беляк и пропустил в дом нежданного гостя. «Закрою дверь получше, на всякий случай», — подумал он, накинул дверной крючок, щелкнул ключом и спрятал его в карман.
Брынза быстрыми маленькими глазками оглядел комнату, потом, не спросив разрешения, прошел во вторую и, убедившись, что в квартире, кроме них двоих, никого нет, спросил:
— Обе ваши?
— Да, мои, — ответил Беляк, начиная приходить в себя. В душе он уже ругал себя за слабость и минутную растерянность.
— Замечательно! Скромно и уютно, по–холостяцки. Вы, Дмитрий Карпович, конечно, удивлены моему приходу?
— Да, удивлен немного, — ответил Беляк и подумал, что другого сейчас, пожалуй, и нельзя было сказать. — Прошу садиться.
Беляк зажег свечу в подсвечнике. Сели за стол. Освещенный свечою Брынза оказался еще более неприятным. Под глазами висели тяжелые мешки, лицо обрюзгшее, какого–то свинцового цвета, нос большой, мясистый, иссиня–багровый. «Выпить, видимо, не дурак», — подумал Беляк и спросил гостя:
— Чем могу служить?
— Видите ли, любезный Дмитрий Карпович, я буду с вами откровенен. Я в прятки играть не намерен.
Брынза показал явную осведомленность как о самом Беляке, так и о его служебных делах. Он польстил ему тем, что начальство и, в частности, заместитель бургомистра Чернявский о нем хорошего мнения. Но дело в том, что Беляк, как местный человек, «абориген», — так именно и выразился Брынза, — хорошо знающий город и его округу, да к тому же и охотник, может принести еще больше пользы германскому командованию. В полной лояльности Беляка к существующему порядку он, Брынза, не сомневается, в противном случае он бы и не пришел.
Беляк начинал догадываться о цели визита. Это его успокоило окончательно, к нему вернулось обычное самообладание.
Догадки его вскоре подтвердились. После длинного предисловия Брынза предложил Беляку сотрудничать с гестапо, ссылаясь на собственный опыт, уже приобретенный им на этом поприще.
Беляк быстро оценил ситуацию и мысленно набросал для себя план действий.
— Я хочу знать, господин Брынза, от кого исходит инициатива облечь меня таким доверием? — спросил он гостя.
— Как от кого? — вопросом на вопрос ответил Брынза и сделал удивленное лицо. — Конечно, от меня.
— Кто еще знает о вашем намерении привлечь меня к такой секретной работе?
Брынза пригнулся к столу и сказал:
— Боже упаси! Никто, никто не знает и пока не должен знать.
— В таком случае я согласен, — спокойно сказал Беляк.
— А почему так, смею спросить? — поинтересовался Брынза. Ответ был уже продуман. Беляк объявил, что он не считает себя вполне подготовленным к такой серьезной роли и, пожалуй, не согласился бы принять предложение, если бы оно исходило не от самого Брынзы, а, допустим, от его начальства.
— Уж если работать, так работать, — сказал Беляк. — Начальство должно вначале получить какие–то результаты, а потом уже узнать, с кем за них надо расплачиваться. Я считаю, что лучше побыть в тени, поработать, а потом уже показаться на глаза начальству и сказать, кто ты таков. А вообще хорошо ему и вовсе не показываться. Я предпочитаю роль подпевалы, а уж вы, как человек искушенный и умудренный опытом, будьте запевалой.
Все это Брынзе понравилось.
— Вы знаете, Дмитрий Карпович, — произнес он, захлебываясь от радости, — у меня от этого разговора душа сразу просветлела, точно после исповеди.
— Еще одно непременное условие, — продолжал Беляк. — Я буду помогать вам не один, а со своими приятелями, людьми вполне надежными и очень нуждающимися.
— Сколько их? — спросил Брынза.
— Двое, — ответил Беляк.
— Замечательно! Просто великолепно! Лучшего я не мог ожидать, — восторгался Брынза.
Удовлетворенный результатами беседы, он разоткровенничался и за рюмкой самогона, предложенного Беляком, кое–что выболтал.
Оказалось, что его шеф, обер–лейтенант Бергер, особо доверенный работник гестапо и непревзойденный специалист по партизанским делам.
— Он очень отзывчивый человек, — расхваливал Брынза обер–лейтенанта, — и хотя весьма требователен, но денег не жалеет и за хорошие дела расплачивается щедро.
Брынза рассказал далее, что надеется съездить в Европу — в Германию и Францию. Эту поездку ему обещал устроить Бергер.
— Экскурсия, так сказать, — пояснил Брынза. — Неплохо прокатиться по свету, себя показать и людей посмотреть. Поедем вместе с женой.
Жена у Брынзы, по его словам, была молодая, двадцати пяти лет, в то время как ему пятьдесят два.
— Но жизни ее, — похвалялся Брынза, — может позавидовать любая княгиня. В доме у меня полнейшее благополучие, всегда полно гостей, и не хватает лишь птичьего молока. Теперь, надеюсь, и вы, Дмитрий Карпович, будете моим постоянным гостем?
Беляк молча поклонился в знак согласия.
Беседа затянулась допоздна. Условились снова встретиться завтра вечером. Беляк пообещал познакомить Брынзу со своими друзьями, а Брынза должен будет ввести всех в курс предстоящих дел.
Как и в предыдущие ночи, Беляк долго не мог заснуть, но теперь уже иные мысли беспокоили его.
Следующего дня вполне хватило для того, чтобы тщательно, во всех деталях, подготовиться к встрече. В подготовке принимали участие Микулич и Багров. Последнего Беляк привлек как человека, не живущего в городе, почти никому не известного и к тому же обладавшего внушительной внешностью и недюжинной силой.
— У тебя–то хоть оружие есть? — спросил он Багрова.
Багров полез под рубаху, вытащил из–за пояса и показал парабеллум.
— Надежная штучка, — сказал он, скривив губы в улыбке. — Но в городе я больше доверяю кулакам.
— Вполне одобряю, — согласился Беляк. — Но на всякий случай неплохо иметь и «штучку».
— А если он будет кочевряжиться? — поинтересовался Микулич. — Тогда что?
— Тогда и решим, — коротко ответил Беляк и, немного подумав, добавил: — Мы, конечно, рискуем. Мы рассчитываем на то, что Брынза никого не посвятил в переговоры со мной, а если об этом известно третьему лицу, тогда…
— Да, это наше слабое место, — буркнул Микулич.
— Ничего, братцы, — бодро заметил Багров, — партизанам без риску нельзя работать. Кому же тогда и рисковать!
День пробежал незаметно, особенно для Беляка, занятого на службе. Не успел он, придя домой, пообедать, как появился Брынза.
— Вот и я, — объявил он и, уже как старый приятель, фамильярно похлопал Беляка по плечу. — Вы готовы?
Беляк, не торопясь, стал собираться. Ему незачем было спешить, он, наоборот, хотел, чтобы темнота сгустилась.
Пока Дмитрий Карпович убирал со стола посуду, обувался и одевался, Брынза расхаживал по квартире, приглядывался к картинам, висящим на стенах, щупал скатерть, занавески и что–то мычал себе под нос.
Микулич и Багров ожидали их в кладбищенской сторожке и нервничали, хотя и старались этого не показать друг другу. Они поочередно косились на «ходики», посматривали в оконце и старались говорить о вещах, не имеющих никакого отношения к тому, что должно было произойти с минуты на минуту.