«Белка». А настольной книгой у школьника был «Учебник водителя III класса». И когда в школе на уроке физики дошли до конструкции двигателя внутреннего сгорания, его устройство и работу объяснял классу не преподаватель – сделать это вызвался Мирзоев. Урок прошел успешно – класс усвоил материал, преподаватель был приятно удивлён, а Мирзоев получил первый опыт преподавания и внеплановую пятёрку.
Что касается увлечений вне школьных стен, то уже перечисленными спортивными
пристрастиями список не заканчивался. Помимо школы, гимнастики, плаванья и мотоспорта, каким-то странным образом находилось время на математический кружок, химический кружок и занятия бальными танцами. В перерывах между этими занятиями он развлекался прослушиванием популярных оперных арий и фотографированием – портретной съёмкой. И всё это – по собственной инициативе, участие родственников когда-то давно ограничилось рекомендациями пойти на гимнастику. Во всё остальное Константин Георгиевич и Елизавета Ивановна старались не вмешиваться, предоставляя ребёнка самому себе и обеспечивая лишь простой родительский контроль, иначе увлекающаяся натура могла бы запросто забыть о том, что иногда нужно есть и спать. Можно сказать, что с родителями Георгию повезло – они были мудры и не мешали ему жить. А вот что из всего «веера» увлечений сына должно перевесить, было совершенно непонятно даже им.
«Ты же сам распоряжаешься временем своим. Поэтому свободного времени, сколько ты хочешь, столько у тебя и будет. Но свободного времени – так, что сидишь и не знаешь, чем заняться – такого у меня никогда не было, начиная со школы ещё».
А ведь ещё была и музыка. Скажем и об этом пару слов. Такую тему, хоть уж и слишком широк охват тем этой главы, никак нельзя обойти.
Первая музыкальная любовь Георгия, оперные арии, благополучно пережила годы
войны, окрепла и превратилась в увлечение.
Средством получения музыкальных знаний были, конечно, пластинки, но не только они. Мощной подпиткой служил оперный театр, который работал и в годы войны. А
послевоенные годы стали для театра вообще годами небывалого подъёма. Дело в том, что многие советские оперные артисты, в годы войны уехавшие на восток, по мере освобождения захваченных фашистами территорий стали постепенно возвращаться, по пути этого возвращения давая концерты везде, где приходилось останавливаться, в том числе и в Тбилиси. Эти импровизированные гастроли были для тбилисских мальчишек чем-то особенным – они действительно сделали оперу популярной среди, в общем-то, достаточно «уличных» парней.
А ещё одним мощным популяризатором оперы был кинематограф. Дело в том, что в Советский Союз после войны попало множество трофейных фильмов. Среди них были и музыкальные – с участием известнейших певцов того времени – Карузо, Марио Ланце, Тито Гоби… Фильмы были разные – это были и оперы, просто целиком снятые на плёнку, и художественные фильмы с участием оперных артистов. Фильмы были, как правило, на итальянском языке, перевод на русский (если он присутствовал) был выполнен субтитрами, но перевод особенно и не заботил – он не был главным в этих лентах. Главным была музыка.
Вот и сложилась эдакая колоритная компания меломанов – четверо парней с улицы, посещающих оперный театр, не жалеющих последние пятьдесят копеек на очередной музыкальный фильм, идущий в кинотеатре, и активно обменивающихся пластинками с записью голосов своих кумиров. Эти советские подростки, никогда не учившие итальянского, знали многие оперы наизусть (по крайней мере, арии и дуэты), непрерывно пытались это изобразить, и каждый считал себя почти Карузо.
А потом, в 1949 году, папа одного из приятелей-меломанов привёз из-за границы катушечный магнитофон с возможностью записи через микрофон. Конечно, первым закономерным желанием было записать свои музыкальные экзерсисы.
«Мы собрались у него в доме, стали по очереди петь, а потом себя слушать. После того, как я себя послушал, я сказал, что больше не пою».