* * *
В тени этих значимых с точки зрения автопрома событий происходят и другие — они имеют глубоко личный характер, хотя могли бы оказать и фатальное влияние на многие «большие» процессы. В 1987 году Георгий Константинович, возвращаясь из заграничной командировки, навестил в Москве своих детей — в его старой московской квартире жили сын Юрий (студент ВТУЗа) и дочь Наталья с супругом.
– Как дела, Гишка - спросил Георгий Константинович сына. «Гишка» (кстати, имя Юрий — это тоже самое, что Георгий, а «Гишка» — это уменьшительное от
«Георгий») немного помолчал и ответил.
– Да вот, зимнюю сессию не закрыл. Не сдал работу по теормеху, - стояла середина января и времени на исправление ситуации оставалось очень мало.
– Ну, садись делай. Чтоб до утра всё было готово, - сказал папа.
– А я не знаю, как её делать.
– Тогда давай делать вместе.
До семи утра папа с сыном делали курсовую работу по теоретической механике. А
утром сын рассказал ещё одну интересную новость — он собирается жениться.
– А что родители невесты об этом думают?
– Мама говорит, что это нормально.
– Как это нормально? Ну-ка, соедини меня с ней.
Разговор с мамой вышел напряжённым. По её мнению, жить молодые могли бы у неё в 2-х комнатной «хрущёвке», а финансово помогать молодожёнам-студентам
предписывалось Георгию Константиновичу. На этом разговор завершился.
По приезду в Тольятти Мирзоев вместе с супругой поехал к друзьям. В дороге у него закололо сердце. Выкуренная сигарета помогла — отпустило. Курил в те годы
главный конструктор много. Доехав до места, он поднялся на третий этаж,
поприветствовал хозяев, сел за стол, поднял рюмку коньяка — но выпить не успел. У него случился инфаркт.
Бешеный темп работы, бессонная ночь, переживания за сына, а может быть, пристрастие к табаку - что-то одно было решающим или пагубным стало всё
перечисленное в комплексе — но так или иначе, Мирзоев слёг в больницу. Предстоял сложный период восстановления здоровья.
Впоследствии Юрий с помощью отца кое-как закрыл зимнюю сессию, но весной ситуация повторилась. Больше отец в учёбу сына вмешиваться не стал, и Юрий пошёл в
армию, успев перед самым уходом жениться на той самой девушке. После армии он восстановился в институте – и учился дальше без папиной помощи. А первый его брак
просуществовал недолго – около шести лет, если считать вместе с армией.
Восстановившись после инфаркта - и бросив навсегда курить, - главный конструктор ВАЗа вернулся к своим обязанностям. У «десятого» проекта обнаружилась
серьёзная проблема — и связана она была, как ни странно, с появлением принципиально
нового облика, найденного, наконец, дизайнерской группой проекта.
* * *
С одной стороны, часть конструкторской документации по предыдущей серии, сотой, уже была выдана. С другой стороны, финансирование, которое должен был обеспечивать Минавтопром, у нового проекта отсутствовало. Если бы с финансированием всё было в порядке, «сотая серия» могла бы появиться на конвейере в 1990 году, в то время как «двухсотая» – не раньше 1992-го. Мирзоев, Акоев и значительная часть дизайнерского штата были всё же за новое решение – если уж происходит сдвижка сроков из-за недостатка средств, нужно делать новый автомобиль. Окончательно склонил весы в сторону совершенно нового облика автомобиля главный конструктор, который сумел доказать – если оставить всё как есть, на выходе завод будет иметь морально устаревший автомобиль. Стоило немалых усилий убедить руководство завода перевести работы по новому автомобилю в совершенно иное русло. Это было бы невозможным без поддержки директора НТЦ, Владимира Каданникова.
В результате Мирзоев в приказном порядке обязал Дизайн-центр сменить
концепцию проекта «2110». Это означало начать проект практически с нуля – изменения коснулись даже силовой схемы кузова. Эту маленькую внутризаводскую победу можно приравнять к большой революции.