– Да а какая тебе разница? У тебя же проходной бал отличный был. Мог бы в МАИ поступить – и ездить недалеко было бы.
– Э, да что ты говоришь? Я сюда приехал в МАМИ поступать! Из Тбилиси! А ты
говоришь «далеко ездить»! – отвечал москвичке Георгий с появившимся от волнения
грузинским акцентом. Если бы он и поступал в Московский авиационный, то точно не из соображений удобства его расположения.
* * *
Надо сказать, что первокурсники 1951 года в МАМИ представляли собой довольно пёструю разнородную массу, что и порождало зачастую такие разные точки зрения на один и тот же вопрос. Конечно, так можно сказать о любом потоке в любом институте мира, но тот поток в МАМИ был всё же из ряда вон. Помимо «аборигенов», москвичей и москвичек, а также иногородних студентов со всей страны, от Урала до Кавказа, был в этом потоке ещё один интересный социальный пласт. Состоял он из демобилизованных солдат, которые призвались в армию в далёких уже 1944 и 1945 годах. Так получилось, что послужить им пришлось около пяти лет – им продлили срок службы, потому как в это время шла постепенная демобилизация тех, кто прошел войну. Служба бросала новобранцев по всей стране, да и за её пределы тоже – ими государство буквально
«затыкало дырки» во всяких, ныне почти забытых, локальных конфликтах на территории СССР (Прибалтика, Западная Украина), коих после 45-го года было несколько. Наконец, долгая служба подошла к концу. После демобилизации государство дало военным, отдавшим пять лет армии, возможность льготного внеконкурсного поступления в институты. Часть из них выбрала престижный МАМИ.
Процент таких студентов был довольно большим. В группе Мирзоева, например,
их было пять человек. Пять человек – в данном случае это много, потому что демобилизованные военнослужащие были весьма заметны в толпе студентов. Они ходили в военной форме – гимнастёрках, галифе и сапогах, а остальные ходили в гражданском. Они были взрослыми мужиками, принимавшими участие в боевых действиях (часть из них застала и Великую отечественную), а их сокурсниками были пацаны – вчерашние школьники. И само собой, определённую дистанцию и субординацию основная часть группы по отношению к «дембелям» соблюдала. И уважением у одногруппников отслужившие люди пользовались значительным – один из них, Марат Фаршатов, стал вскоре старостой потока. Личностью он был сильной, человеком интересным и много повидавшим в свои неполных двадцать три.
«Фаршатов – он же не на ВАЗе научился «командовать парадом». Он же от рождения, рожден с генами «командовать». Так же он командовал всем этим потоком, всеми этими пацанами. Больше того, он рассказывал такие вещи, которые никто не слыхал и не видал».
Марат был 1928 года рождения, поэтому призвался в армию в победном, 1945 году. За почти пять лет послужить ему пришлось в самых разных местах – начал на Камчатке, а демобилизовался на Западной Украине. После демобилизации он поступил в МАМИ. Став старостой потока, он получил первый управленческий опыт, который так пригодится ему в дальнейшем.
Георгию Мирзоеву так же удалось со временем занять в институтской иерархии
определённое место. С самого начала он был назначен физоргом курса, а позже стал секретарём комсомольской организации потока, а затем и факультета. На них обоих лежала определённая ответственность и была совместная работа, но в близких друзьях они не ходили. В студенческие годы разница в возрасте в несколько лет кажется значительной, к тому же за плечами у одного из них к тому моменту было пять лет армии, а второй был всего лишь выпускником тбилисской средней школы. Один уже был членом компартии, а второй «зелёным» комсомольцем. Словом, между ними всегда была дистанция. И ни один из них не подозревал, насколько близко впоследствии сведёт их жизнь.
* * *
Ко второму курсу жизнь окончательно вошла в новую колею и бодро по этой колее побежала. Но конечно, была тоска по родине. Как ни интересна жизнь в столице, но родной город и всё что в нём осталось, вспоминались постоянно. Поэтому и так ожидаемы были каникулы, ведь это была отличная возможность побывать дома – посидеть с родителями за столом, собрать компанию старых друзей, увидеться с любимой девушкой…
А кроме того, сама дорога от Москвы до Тбилиси впечатляла. Путешествие на поезде домой занимало более двух суток – тяга в те годы была преимущественно паровозная. И эта дорога была ярчайшим свидетельством тому, в каком состоянии находилась страна после войны: вокзалы всех станций были полностью разрушены, а единственным строением на вокзалах был небольшой ларёк, где продавалось продовольствие. Исключения составляли лишь станции конечных пунктов пути, Тбилиси и Москвы, где вокзалы находились в более или менее надлежащем виде.