всего напоминавших библейские псалмы. Как некая истина в последней инстанции, не подкреплённая реальными фактами, которые можно проверить и «пощупать». Любимым занятием на лекциях и семинарах было задавать «неудобные» вопросы, на которые преподаватели затруднялись ответить.
– Почему в политэкономии капитализма понятие «прибыль» есть, а при
социализме её нет?
– При социализме есть расширенное воспроизводство.
– Но ведь стадии производства те же. Если ты производишь товар – ты должен получать с этого прибыль. Есть добавочная стоимость, значит, есть и прибыль. Мне просто непонятно, что такое расширенное производство. Слово «прибыль» – оно как-то информативнее. Прибыль можно задействовать на развитие производства…
– Прежде всего, предприятие обязано выполнять план. Обо всём остальном позаботится государство. В политэкономии нашего государства, Мирзоев, понятия прибыли не существует. Есть расширенное воспроизводство.
– Ну, пусть не на уровне предприятия, но на уровне государства-то прибыль есть!
Ну, забирает её государство – так оно же вкладывает эту прибыль в развитие… Безусловно, изучение политэкономии СССР очень повлияло на становление
личности Мирзоева. Оно научило подвергать сомнению всё то, что не доказано, отсеивать лишнее и обнажать суть. А для инженера, как и для любого специалиста, связанного с
точными науками, это первейшее качество.
* * *
Впрочем, находились дела и поважнее, чем спорить с преподавателями об устройстве существующей политической системы. На четвёртом курсе института Мирзоев выполняет первую значимую конструкторскую работу – дорабатывает по плавности хода подвеску сходящего в те годы с конвейера МЗМА Москвича-401. Руководителем того курсового проекта был Борис Семёнович Фалькевич. Этот курсовой проект был защищён на «отлично» После этого Фалькевич взял способного студента к себе на дипломное проектирование.
Наверное, это можно считать первой маленькой, но всё же профессиональной
победой – руководителем диплома у Мирзоева, простого парня из Тбилиси, становится легендарный Фалькевич. Но что будет темой диплома? Осенью 1955 года, в начале пятого курса, нужно было ставить в этом вопросе точку. Руководитель рекомендовал развить до дипломного проекта тему блестяще выполненного курсового. Но упрямый студент с этим не согласился.
– Почему? – удивился Борис Семёнович.
– Заниматься дальше подвеской «Москвича» смысла нет. Там всё понятно.
– Ну, а что ж ты хочешь?
– Автоматическая коробка передач. Гидромеханическая. Тема новая – этого нам не преподавали. Я хочу в этом разобраться и… И сделать такой дипломный проект.
Авантюрное на первый взгляд решение заниматься диковинной по тем временам автоматической трансмиссией имело под собой логичное объяснение. Простой расчёт,
построенный на том, что как раз в это время завод МЗМА совместно с отраслевым институтом НАМИ начал работы по автоматической коробке для «Москвича». Нужно
было просто влиться в эту тему, что Мирзоев и проделал, попав на преддипломную практику в НАМИ.
А на зимние каникулы, как обычно, рванул в Тбилиси. И загостился так, что вернулся в Москву не 10 февраля, как положено, а в самом конце месяца! Причину своей
задержки Мирзоев теперь объясняет так: «утрясал свои сердечные дела». Только вряд ли это могло служить серьёзным оправданием перед руководителем диплома.
– Как же так? Вы опоздали!
– Да, опоздал…
– Вы помните, что у вас защита?
– К защите всё будет готово, Борис Семёнович.
– А мы записали вас на защиту первым – первого июля!
– Хорошо, буду защищаться первым.
* * *
На этом они расстались. Мирзоев пошел выполнять дипломный проект. В то время он жил с приятелем в комнате общежития МАМИ в Томилино и продолжал ездить в НАМИ, где и выполнял наиболее важные чертежи проекта. Материал для работы был – за время практики Георгий собрал по теме диплома достаточно сведений. Однако все наработки, которые были к тому моменту по автоматической трансмиссии, сводились к довольно громоздкой и дорогостоящей для небольшого легкового автомобиля схеме – гидротрансформатор сочленялся с планетарной коробкой передач – такую схему можно видеть на автобусах ЛиАЗ. Само собой, такое решение было неприемлемым, и Мирзоеву предстояло «сочинить» (сочленить) что-нибудь своё.