«Дорогие родители Яков Евтеевич и Наталья Степановна! Извещаю вас, что живу я в городе Ростове на Среднем проспекте, жив, здоров, чего и вам желаю. Долго я работал матросом на парусном боте, а в сентябре сего 1895 года поступил учиться в Мореходные классы, окончив которые, стану морским капитаном. Учусь я хорошо по всем предметам. Обо мне не беспокойтесь, хоть тяжело учиться без денег, да свет не без добрых людей, как-нибудь пробьюсь я первый год, а летом денег заработаю. Кланяюсь низко отцу Якову Евтеевичу и дорогой матери Наталье Степановне, еще сестрицам Кате, Анюте и Марусе и братику Васеньке. А еще низкий поклон Степану Степановичу Оксенову, скажите, что ему я по гроб жизни обязан и благодарен, чего не забуду вовек. Ваш сын Георгий Седов.
Адрес: Нижне-Бульварная улица, Мореходные классы, ученику Георгию Седову».
Показалось Наталье Степановне, что голос учителя как-то осекся и дрогнул, когда звучали последние слова, словно в горло попала пер-шинка. Отдавая Наталье Степановне письмо, полез в карман за платком. Потом взял из рук ее карточку, спросил:
— Узнала?
Только тут Наталья Степановна поняла, что на карточке левый солдат похож на Егорушку. Стоит вытянувшись, руки по швам, и лицо серьезное, без улыбки, какое редко у Егора бывало. Только по глазам видать, что это он сам и есть, ее любезный сыночек Егорушка!.. Почему тут расплакалась Наталья Степановна — она и сама не могла бы сказать. Низко кланялась Степану Степановичу, все благодарила за ученье и радостную весть. Степан Степанович сказал на прощанье, что сын у нее пойдет далеко.
— Приедет к тебе года через четыре, и не узнаешь! Видишь, и сейчас какой: на плечах круглые знаки, воротник бархатный, светлые пуговицы — настоящий студент!
Быстро шла домой Наталья, словно ветром ее поддувало. Зашла к соседке Мокеевне рассказать, что нашелся Егорушка. Показала карточку. Но больше никуда не пошла. Нет! Пусть сами люди придут.
И в самом деле, в этот же вечер в хату на роду набралось, как на посиделки. Раз десять Анюта читала по складам письмо, под конец знала его наизусть. Теперь все хвалили Егора. Говорили — надо бы ему помочь.
Через неделю приехал с моря хозяин. Яков выслушал новость спокойно, посмотрел карточку и ничего не сказал. Только к вечеру промолвил:
— А надо бы, старуха, Егору послать немного деньжонок. А то, чать, мается там!
Наталья Степановна собрала сыну посылочку: варежки, пару носков. Белья перемену сшила. Денег послали пятнадцать рублей.
Егор ответил скоро. Благодарил за посылку, за деньги, Просил больше не посылать: «До весны недолго осталось, а там поступлю на работу». Писал еще о радости при вести, что отец с матерью не сердятся за самовольный побег. «Очень хотелось учиться. Теперь у меня как гора с сердца свалилась».
Глава VI
КОРЕНЬ УЧЕНЬЯ
О трудности ученья Егорушка писал сущую правду. В самом деле, оно оказалось в первый год невыносимо тяжелый даже для самых способных.
В Мореходных классах вступительных экзаменов не полагалось. Всех непригодных отсеивала сама программа этих училищ. Случалось, очень способные, но не привыкшие к непрерывной умственной работе ученики бросали занятия в первый же месяц. Губила чаще всего математика. В средних школах того времени — в гимназиях и реальных училищах — курс математики растягивался на пять-шесть лет. А в Мореходных классах этот же курс проходили за один год. Окончившие приходскую школу должны были в течение первых восьми месяцев вспомнить арифметику, усвоить алгебраические приемы счисления, пройти геометрию и тригонометрию! Но в программе — не одна математика. Каждый день восемь уроков. С девяти утра и до пяти вечера будущие капитаны занимались математикой, зубрили трудные правила русской орфографии, географию, английский язык и другие предметы по программе средней школы. Но и это не все. По вечерам — домашние работы или практические занятия по астрономии и космографии. Свободного времени оставалось в обрез на еду и на сон.
Защитники такой уплотненной программы указывали на ее «педагогические достоинства». Отбор способных совершался не случайной проверкой на экзамене, но в процессе самого учения.
Но… если защиту такой программы перевести о языка педагогического на политический, ее «достоинства» следовало бы формулировать иначе.
Это был заслон, препятствовавший смешению общественных слоев. В те времена кадры для командного состава в торговом флоте приходилось набирать из разночинцев и «простого народа». Молодые люди из привилегированных классов избегали поступать в Мореходные училища: не было им смысла взбираться по тяжелой трудовой лестнице от юнги, кока и лик-матроса [2]до первой командной должности в торговом флоте — младшего помощника капитана. Для привилегированных открыт был другой, более легкий путь — пройти курс офицерского военно-морского училища. Морской офицер в любое время мог выйти в отставку и получить капитанское место на коммерческом судне. Но охотников менять золотые погоны на скромные капитанские нашивки не находилось. Бывший офицер в торговом флоте считался редкостью. Приходилось допускать на командные должности, тщательно фильтруя, наиболее способных и обеспеченных из трудящихся классов, не давая им все-таки никаких привилегий.
2
Лик-матрос — молодой, обучаемый матрос, еще не освоившийся с такелажем и корабельными работами.