Выбрать главу

Гидрографическое управление в то время, когда туда поступил Седов, находилось в периоде оживления. Снаряжались экспедиции, выпускались новые карты. Но, как и раньше, оживление это не было началом планомерной работы.

Как раз в эти годы России грозила потеря огромного двойного острова Новая Земля, открытого русскими в древнейшие времена. Норвежские зверобои начали основывать на нем зимовки и промышлять в территориальных северных водах без всякого стеснения. В норвежской печати появлялись статьи об отсутствии интереса России к Новой Земле: там нет русского населения; русские вовсе не интересуются исследованием острова, даже берег не везде положен на карту. По настоянию министерства иностранных дел, Гидрографическому управлению предложено было приступить к исследованию Новой Земли и прилегающего Карского моря, к установке мореходных знаков для русских охранных и промысловых судов. В 1901 году организовали Экспедицию Северного Ледовитого океана на судне «Пахтусов». Ее начальнику, капитану второго ранга Варнеку, предоставили право задерживать иностранцев в русских территориальных водах. Варнек с удовольствием зачислил в экспедицию своего нового молодого друга.

Так Седов впервые попал на север.

Снова на корабле. Прочный, по-военному надраенный «Пахтусов» блестит чистотой. Волнует суета последних сборов в Архангельске. Все великолепно. Веселые поездки на гребном катере из предместья Соломбалы в город по могучей Двине. Знакомый запах на взморье, только цвет морской воды здесь зеленее, чем на юге. Как светлы эти северные ночи! Даже в полночь можно читать! Да, здесь все по-иному.

Непривычен уху поморский говор матросов. Они не похожи на подвижных одесских моряков. Эти медлительны, крупны и крепкоруки. Больше напоминают рыбаков с Кривой Косы. Вот этот широколобый и толстоплечий Фомин очень похож на отца. С такими гребцами не пропадешь! Они видали виды!

Гребцы, в самом деле, выручали не раз. Особенно запомнился случай при постройке знака у устья речки Кары. Начальник экспедиции сказал: «Если ветер усилится и будет трудно, возвращайтесь. Подождем хорошей погоды». Случилось, что ветер начал свирепеть, кидать пену и воду в тяжелый, нагруженный досками карбас, когда до берега оставалось меньше мили. Поворачивать обратно, когда прошли уже с таким трудом десяток миль?!

— Как, ребята, дотянем до берега? Не сдадим в последнюю минуту? — в перерывы между гребками спросил поморов Георгий Яковлевич. Он, как и все, из последних сил работал парой дополнительных весел на корме.

— Ты, ваше благородие, ветра не спрашивай. Не любит, когда об нем гадают. Он сам покажет, в которую сторону можно. А наше дело— знай ворочай веслом! — ответил за всех Фомин.

Совсем недалеко у берега, на мелководье, волны залили карбас. Всплыли доски. Седов и поморы на пояс в воде ловили их, вытаскивали на берег лодку. Сушились у костра. Но знак был поставлен.

По той ли причине, что любил Седов отпускать веселые прибаутки, бодрившие всех на работе, потому ли, что легко брался за весло и за тяжелое бревно, или просто чувствовали матросы в веселом поручике своего человека, — команда работала с ним дружней, чем с другими офицерами. И получалось: поручик Седов всегда выполнял свою задачу вернее, быстрее и лучше других. Варнек писал про него впоследствии: «Всегда, когда надо было найти кого-нибудь для исполнения трудного и ответственного дела, сопряженного иногда с немалой опасностью среди полярных льдов, мой выбор падал на него». Впрочем, говаривал Варнек и другое: «Боюсь я, он когда-нибудь свернет себе голову. Смел до безумия. Удивительно, как все сходит ему с рук».

Кончился рабочий день. К «Пахтусову», стоявшему на якоре вдали от берега, подгребают одна за другой шлюпки гидрографов. Седовская подходит позже других: работали дальше всех. Гребцы в форменных бушлатах и в поморских кожаных шапках-ушанках споро гребут, подваливают к борту. Все мокрые от пронесшегося шквала, чуть не залившего шлюпку во время промера на Гуляевских Кошках. Но дело закончено. Шлюпка разворачивается, ловко становится против штормтрапа.

— Шлюпку на шкентель. Гребцам две вахты отдыха! — командует Седов и идет в большую каюту переодеться в сухую одежду.

В кают-компании тепло. Прозябшие и голодные гидрографы одолевают второй чайник. Тает горка резогретых в камбузе сушек.