Есть полное промысловое оборудование: винтовки, гарпуны, ножи для снимания сала со зверей, железные цистерны для снятых шкур и даже две гарпунные пушки.
Спустились под палубу, осмотрели машину и трюм. Весь корпус из дуба, две наружные обшивки и одна внутренняя, набор шпангоутов почти сплошной, толщина бортов около метра, — крепость несокрушимая. Облазав все судно, вернулись в кают-компанию.
— Запущено судно, — сказал Елизаровский. — Что ж ваш хозяин ремонта не делает?
— У него в кармане — одна блоха на аркане, — продолжал балагурить помощник.
— Э, какой это хозяин! — перебил толстый механик-эстонец. — Только собирается хозяином стать. Купил судно по дешевке, в долг. И сразу заложил. Капитан он. Зубы горели собственное промысловое дело начать. А на промысел тоже деньги нужны. Команде платить надо. Получит фрахт — сходим в рейс и опять стоим. Какой тут ремонт…
Когда возвращались к Елизаровскому, Лоушкин рассказал всю подноготную и про судно, и про владельца. «Святому Фоке» сорок два года, куплен в Норвегии, за границей ходил под названием «Гейзер».
— Думайте, думайте, командиры. Десять раз примерь, однова — отрежь. А только верьте моему слову неложному: лучше судна не найти.
Седову «Фока» понравился. Напоминал он чем-то парусный корабль, виденный в детстве у Кривой Косы. Если это судно ввести в сухой док и дать настоящий ремонт, получится корабль не хуже циглеровской «Америки». А в крайнем случае и без ремонта обойдется. Доплывет как-нибудь. Посудина прочная. Штурман говорит, есть порядочная течь. Но «донка» (паровой насос) справляется. В подмогу ей имеется сильная помпа. Ничего, не утонет!
В тот же день он зафрахтовал судно. Владелец был рад передохнуть от долгов.
Единственно, запросил очень крупную неустойку, если экспедиция не отправится до 28 августа.
В Архангельске все шло прекрасно. Георгий Яковлевич нашел подрядчика — строить дом для базы на Земле Франца-Иосифа. Сговорился с архангельским купцом Демидовым, поставщиком снаряжения для казенных гидрографических экспедиций. Демидов взял на себя заготовку провизии и верхней одежды, обещал последить за постройкой двух шлюпок. По совету Елизаровского, Георгий Яковлевич организовал в Архангельске отделение комитета для помощи экспедиции. Его назначение — сбор пожертвований и присмотр за ходом снаряжения.
Седов принял в Архангельске несколько участников экспедиции. Трех — Инютина, Томис-сара и Кизино — знал по работе в Крестовой губе.
Четвертый — ученик лоцманского училища Шура Пустотный. Двадцатилетний застенчивый юноша стал горячо проситься в поход к «самому полюсу».
Георгий Яковлевич пристально взглянул на него. Парень крепкий. Восторженное лицо, умоляющие глаза. Тронула застенчивость. Шевельнулись какие-то давние воспоминания… «Африка!..»
Он протянул юноше руку:
— Пойдем!
Еще двух участников — пожилого народного учителя Лебедева и бывшего золотоискателя Линника, знакомого с ездой на собаках, — принял в Петербурге.
Личный состав экспедиции подобрался почти полностью.
Глава XXIX
ТЕРНИИ НА ЗАВЕТНОМ ПУТИ
Возвращался в Петербург радостный. Все главное сделано. Дома нашел телеграмму из Тобольска от Тронтгейма, доставлявшего ездовых собак Нансену, герцогу Абруццкому и американцам.
В телеграмме — согласие доставить сорок пять отборных собак с Оби. Итак, судно и транспорт есть. Жилище строится. Одежда и пища заказаны.
Остается купить инструменты для научных работ, выписать из Норвегии легкую меховую обувь — финески, каяки, нарты нансеновского типа да разную мелочь, что невозможно достать в России.
Первым делом отправился в комитет рассказать про свои удачи.
Там ошеломляющий удар: денег нет. Пожертвований не прибавилось.
И не могло прибавиться. Все либеральные газеты ополчились на экспедицию. Либералы хорошо разгадали политический ход националистов.
Участие лидеров национальной партии в седовском комитете, патриотические статьи нововременцев как раз в дни, когда вскипал народный гнев, — в самом деле, все было шито белыми нитками. Газеты по сигналу «Речи», сводя старые счеты с «Новым Временем», не жалели и Седова.
Человек, обладавший чувством юмора, нашел бы, конечно, в этой травле немало смешных эпизодов.
Расстрига поп Григорий Петров, служивший фельетонистом в «Речи», развязно толковал о полярных экспедициях и о мореходных качествах «Святого Фоки». Можно было подумать, что он был всю жизнь заправским моряком, а не махал кадилом в своем приходе.