Зайдя на разворот, авиатор взял на изготовку копье со специальным свинцовым наконечником и пошел во вторую — на этот раз почти безнадежную, лобовую — атаку. Копье было изготовлено в секретной лаборатории Гефеста, и в нем, собственно, и состояла главная надежда Беллерофонта — если не выжить, то хотя бы свести матч вничью. Противники неслись друг на друга, ни один не желал сворачивать. При этом Химера не стреляла, в смысле — не полыхала пламенем, потому что рассчитывала подпустить врага поближе, а Беллерофонту стрелять было попросту не из чего.
И когда наблюдавшим за воздушным боем с земли селянам уже начало казаться, что они станут свидетелями первого в мировой истории воздушного тарана, Беллерофонт изо всех сил метнул копье, целясь в пасть чудищу, и резко взял ручку на уздечке на себя. Пегас взмыл вверх, а Химера извергла столб огня с запозданием. Из-за чего не только не попала в оппонента, а еще и сгубила сама себя. Пудовый свинцовый наконечник, попав в пасть к Химере, расплавился, и раскаленный металл полился в организм хищницы.
Как позднее наглядно доказали первая и вторая серии фильма «Терминатор», электроника и кибернетика — это хорошо, но тяжелое машиностроение и цветная металлургия иногда гораздо важнее для общества. Греки эту истину в упрощенном варианте постигли эмпирическим путем задолго до восстания машин.
Впрочем Беллерофонту счастья победа в первом в мире воздушном бою не принесла. Пожелав испытать максимальные возможности вверенного ему воздушного судна, он предпринял дерзкую попытку взлететь на Олимп, но там был как раз неприемный день. И Зевс, чтобы убедить в этом авиатора, выслал ему навстречу специально обученного овода. Тот с налету укусил Пегаса в место, скромно называемое стеснительными греками «под хвост», жеребец взвился на дыбы и сбросил седока.
В память об этом событии, в Санкт-Петербурге, на одной из площадей стоит памятник, изображающий поднимающегося на дыбы скакуна и наездника, судорожно взмахивающего рукой в бессмысленной попытке удержаться в седле. В каждую годовщину падения Беллерофонта высокообразованные жители культурной столицы России начищают место укуса у коня до блеска так, что оно начинает гореть, как только что подвергшееся атаке насекомого.
Катапультировавшийся летчик приземлился в колючий терновый куст и перенес это падение гораздо болезненней, чем Братец Кролик. Не разбившись насмерть, он, тем не менее, охромел и ослеп. И до конца жизни скитался по Греции, собирая подаяние на возрождение воздушного флота страны.
Впрочем, весь этот опыт предков никак не был полезен Гераклу в решении его проблемы. Во-первых, ему пришлось противостоять не одной неповоротливой зверюге, а целой стае юрких тварей, которые, случись им встретиться с тем же Беллерофонтом, моментально разодрали бы и всадника, и его лошадь на сувениры. Во-вторых, Геракл был вынужден сражаться с воздушным врагом, в воздух не поднимаясь. То есть в грядущей битве с железными голубями герою предстояло стать прародителем принципиально нового рода войск — противовоздушной обороны.
Побродив полдня вокруг заросшего лесом болота, Геракл быстро убедился в том, что птиц на нем просто немерено и затевать с ними перестрелку из-под елок совершенно бесперспективно. Даже передвигаться по птичьему болоту было довольно проблематично: для лодки воды не хватало, а по кочкам под обстрелом много не напрыгаешь.
«Веселые птички! Чуть что — сразу перо в бок!»— подумал Геракл и уселся на пригорке — перекурить и осмыслить ситуацию, нисколько не сомневаясь, что выход из затруднительного положения, в конце концов, будет найден.
Он и был найден, но не Гераклом, а Афиной, которая готова была пойти на что угодно, лишь бы насолить Аресу. Богиня, ведавшая греческим военно-промышленным комплексом, задействовала на решение задачи, как выгнать птиц из лесу, сразу несколько конструкторских бюро. И вскоре на-гора было выдано с десяток оригинальных идей: от «сбросить на болото атомную бомбу» (на разработку бомбы КБ просило около трех с половиной тысяч лет) до «отравить болото и его обитателей цианидом» (на добычу расчетного количества отравляющего вещества предполагалось потратить около полувека). Рассмотрев всю представленную документацию, Афина остановилась на самом дешевом и наименее трудозатратном способе — распатронить эту воронью слободку.
В кузнечном цехе при институте бронзы и сплавов им. Гефеста по спецзаказу были изготовлены бронзовые трещотки, издававшие такие противные звуки, что даже музыка группы «AC/DC» по сравнению с ними могла показаться райской. Трещотки вместе с картой местности, на которой крестиками были помечены места установки оборудования, Афина лично вручила Гераклу, как раз успевшему к этому моменту покурить, поспать, доесть шашлык из одной из птиц и размышлявшему, не поймать ли еще парочку.
Перед тем как явиться к Гераклу, Афина провела разъяснительную беседу с содержателем всех греческих ветров Эолом. Проникнувшись увесистой просьбой богини, Эол пообещал, что в ближайший месяц на господствующей над Стимфалийским болотом высоте Киллене метеорологи постоянно будут фиксировать сильный северный ветер, в крайнем случае, умеренный северо-восточный.
Получив трещотки и сведения о местной розе ветров, Геракл незамедлительно принялся расставлять свое саунд-оружие на нависавшей над болотом горе. После чего оставалось лишь дождаться, пока ветреник Эол спустит с цепи свои сквозняки, и можно было решать проблему перенаселения болота летающими тиграми, не сходя с места.
Уже через час ветер раскрутил пропеллеры трещоток до максимума, покрыв окрестности шумом двух поездов, одновременно прибывающих на станцию метро «Теплый стан». Плохо переносившие и куда более мелодичный волчий вой птицы с криком, очевидно означавшим что-то вроде: «Безобразие, невозможно жить в таких условиях», покинули родные гнезда в непонятной тревоге.
Они сбились в стаю и с диким криком стали кружить над окрестностями, выискивая посмевшего их потревожить. Геракл же, напевая: «Ветер северный, умеренный до сильного», принялся хладнокровно расстреливать пернатых одну за другой. В ответ на это он был осыпан ливнем стрел-перьев, но знаменитую львиную шкуру даже очень большой бронзовой спицей было не взять, да и к химически агрессивным средам накидка, как выяснилось, оказалась инертна.
Смертоносные стрелы Геракла не способны были нанести стае непоправимого урона. Но поскольку только человек может спокойно чувствовать себя в московском метро, то, в конце концов, кровожадные аисты, терзаемые непереносимыми звуками ветряных мини-мельниц, сочли за благо убраться куда подальше. Геракл же, пострадав за время выполнения задания куда больше от лютых болотных комаров, чем от непосредственного противника, отправился восвояси докладывать, что проблемы Стимфалийских птиц на Пелопоннесе больше не существует.
Дальнейшая же история его крылатых врагов не столь оптимистична. Даже покинув пределы Эллады, пернатые не смогли обрести покой. Волею случая мимо острова Ареса в Черном море — Ареотиды, куда забрались эти птицы, проплывали продолжавшие свое путешествие по черноморским и кавказским здравницам аргонавты. И одной из птиц в силу склочного характера пришло в голову изобразить из себя аса люфтваффе над беззащитной баржей с беженцами в волнах Ладожского озера.
Свалившись на боевой курс, небесный шакал спикировал из-за облаков на «Арго» и осыпал судно длинной очередью бронзовых стрел. По счастливой случайности большинство пассажиров шхуны отделалось легким испугом, и лишь сидевшему на корме Оилею, отцу будущего героя Троянской войны Аякса Малого, перо попало в плечо. Пока аргонавты рассматривали диковинное оружие, птица пошла на второй заход, но просчиталась. Баржа внезапно окрысилась зенитным огнем, и стрела, пущенная Клитием, свалила агрессора в волны.
На коротком совете было решено отомстить за пролитую товарищем кровь, и аргонавты, облачившись в доспехи, десантировались на остров. Часть морпехов была вооружена луками, часть совершенно бесполезными, на первый взгляд, мечами. Но, как оказалось, именно мечи стали залогом победы. Колотя изо всех сил рукоятками в щиты, нападавшие подняли в воздух живших на острове птиц, которые, как и в случае с Гераклом, не вынесли психической атаки и пустились в бегство. Чуть ли не половина и без того поредевшей при перелете из Средиземноморья стаи была перебита стрелами. Уцелевшие птеродактили добрались до соседнего практически безжизненного острова, где из-за скудного питания и отсутствия развлечений вскоре, как писали в старорежимных изданиях, впали в ничтожество и вымерли.