Известие о грядущем прибытии с неофициальным визитом греческого мужчины номер один со товарищи произвело в амазонской столице колоссальный фурор. Гомер, родись он на несколько сотен лет раньше, имей зрение и возможность взглянуть на Фемискиру в этот момент, наверняка выдал бы что-нибудь бессмертное, вроде: «Отчего у нас в поселке средь девчат переполох?».
Полгода парикмахерские, маникюрные кабинеты и солярии в Фемискире работали с максимальной нагрузкой. И к тому моменту, когда галера Геракла отдала швартовы в городском порту, весь численный состав амазонской армии был преображен, как военный городок к визиту министра обороны.
Запечатленные кинохроникой визг и писк поклонниц «Битлз» при прибытии квартета на американскую землю — лишь слабые отблески на бутылочном осколке от стоящего в самом зените солнца великой славы, озарившего Ростовскую область, когда Геракл сходил по трапу на берег Амазония.
Да и действительно, тысячи женщин живут годами где-то в диких степях, вдали не только от цивилизации, но и от любых проявлений культурного мира. Без мужчин — то есть без поклонения, обожания, ухаживания и всех прочих сопутствующих этому товаров. И как еще они должны расценивать прибытие в их захолустье лучшего по всем параметрам мужика планеты в сопровождении еще полусотни достойнейших экземпляров рода человеческого? Неужели с меньшим энтузиазмом, чем экипаж болтающегося в океане авианосца визит женского кабаре?
Еще до старта экспедиции никто из ее членов не сомневался, что на другом конце маршрута Ипполита сама расстегнет искомый пояс. Так все и вышло: Геракла с немыслимыми почестями препроводили в разбитый неподалеку царский шатер, Ипполита велела адъютантке: «Ни с кем меня не соединять, я на переговорах», и следующие три дня для главной воительницы Причерноморья пролетели, как «электричка мимо нищего». Единственное, чего могла еще желать главнокомандующая, чтобы железнодорожное сообщение на этой ветке не прекращалось никогда. Чтобы поезда под ритмичный перестук проносились мимо, делая летящие дни длинными, как века, а объятья нескончаемыми.
Но, как наглядно показала история всех последующих столетий; стоит политическому деятелю ослабить властную хватку и отвлечься на личную жизнь, сразу все в державе идет наперекосяк и вразрез с его планами. И без калькулятора ясно, что полусотни прибывших с Гераклом бойцов оказалось недостаточно, чтобы занять непосредственно делом все население амазонской столицы.
Отчего большая часть города-государства была вынуждена проводить время в завистливых сплетнях на актуальную тему, поджидая очередной выпуск городских новостей для получения новой порции пищи для этих сплетен. Ничего удивительного, что Гера со своей версией происходящего нашла среди изнывающих от скуки и зависти амазонок более чем благодарных слушательниц.
Уже успевшая осознать промахи своего стратегического планирования, упрямая баба, тем не менее, не пожелала признать придуманную миссию окончательно проваленной и принялась под видом рядовой амазонки вести антигеракловую агитацию. По ее брошенным в массы словам, пришельцы с Запада не только разрушат старый добрый матриархальный мир, но и принесут с собой разврат, насилие и прочие чуждые амазонкам западные ценности.
— Ишь ты, — хмыкали в туники амазонки, — разврат несут. Какие баловники!
Скорее всего, и на этот раз ничего у Геры не выгорело бы, но, когда она понавешала на Геракла злодеяний больше, чем на Пол Пота, то случайно наткнулась на одно сработавшее. Амазонки, неожиданно для агитаторши, завелись при известии, что заезжий ухарь хочет увезти с собой их правительницу. Сложно сказать, что так подорвало этих леди. То ли искренняя любовь и нежелание расставаться с правительницей, то ли обычная женская зависть: она там, в столицах, будет жить в роскоши, посещать театры и библиотеки, а мы так и останемся в этой дыре. Но, так или иначе, злонамеренной бабе удалось породить в амазонках обращенный в нужную сторону воинственный пыл. Оставшиеся верными присяге, читай — Ипполите, офицерши, призывавшие соблюдать спокойствие и дисциплину, были расстреляны, замки с оружейных арсеналов — сбиты. После чего Гере осталось лишь взобраться на облачко повыше и из ложи VIP наблюдать, как самовозбудившееся войско спешно вооружается и строится в боевом порядке.
Несложно представить себе удивление Геракла, который, не без оснований полагая подвиг уже неоднократно свершенным, отдыхает на кушетке и в пол-уха слушает всякие глупости, вроде: «А спальню мы закажем из орехового дерева», когда вдруг с криком «Войско взбунтовалось» вбегает часовой.
Задача как будто решена, с руководством вероятного противника достигнуто полное взаимопонимание — и снова надо идти воевать, причем срочно. Пытаясь привести к общему знаменателю две неизвестно откуда всплывшие в мозгу фразы: «Прыгайте в окно. Ипполит пришел» и «Джунгли Амазонки — легкие нашей планеты», герой в смешанных чувствах, на ходу натягивая львиную шкуру, бежит к дверям. И открывшаяся взору картина, мягко говоря, его не радует.
Полуодетая дружина местами еще пытается отбиваться чем попало, но в целом в лагере безраздельно властвуют бабы на лошадях, рубя и коля всякую особь противоположного пола, до которой могут дотянуться.
Растерянная Ипполита попыталась вернуть себе командование, но анархия и возбуждение разгорающегося погрома уже настолько овладели массами, что никакого управления, кроме хорошего тумака, те уже не признавали.
— Отойди, женщина! — отодвинул Ипполиту в сторону Геракл, и эти слова оказались весьма символичны.
Уже через пару минут было доказано на практике, что даже самая крепкая наездница не в состоянии усидеть в седле после удара дубиной. Чемпионка военного округа по джигитовке, девица по имени Аэлла, уклонилась от удара, на всем скаку нырнув под лошадь, но кинутая вслед дубина вынесла ее из седла, как бита фигуру «бабка» из городошного «дома». Лучшая из амазонок в рубке с седла, Протоя, к появлению на сцене первого лица успела собственноручно раскроить семерых мужиков, но увернуться от стрелы Геракла и эта бой-баба не смогла.
Видя полную бесперспективность ближнего боя, нападавшие сменили тактику и попытались достать Геракла копьями издали, но и здесь не преуспели. Семь девиц, специально обучавшихся у Артемиды умению владеть копьем и входившие в Особый женский батальон смерти, разом навалились на Геракла. Виртуозная дубина эллинского супермена оказалась быстрее семи копей малоросских супервумен.
Перелом в сражении наступил, когда на земле с травмами различной степени тяжести оказались сначала одна, а затем и вторая возглавившие мятеж командирши старшего звена: Меланиппа и Антиопа. Атаки амазонок утратили азарт и стройность, а вскоре уже и вовсе иссякли. Остатки разгромленной в пух и прах мятежной армии, ничего не добывшей из своего вероломства, в спешном порядке отступали за Дон.
Глядя им вслед и прикидывая масштабы жертв и разрушений, Геракл в сердцах сказал несколько вошедших в анналы сильных фраз, вроде:
«Не дай Зевс еще раз увидеть бабий бунт, бессмысленный и беспощадный!».
Раздавленная случившимся Ипполита отправилась приводить в чувство своих подданных, а Геракл — собирать уцелевших спутников, которых, несмотря на все усилия амазонок, оказалось неожиданно много. Последним появился Тесей, помятый, но ничуть не утративший жизнелюбия, которое тут же дало о себе знать. Так же энергично, как уговаривал Геракла начать войну с бебриками, Тесей принялся упрашивать друга отдать ему в жены одну из пленниц. «Вон ту, что поменьше, — говорил он, указывая на Антиопу, — а то с этой здоровой мне, пожалуй, и не справиться будет».
В конце концов, мятежную Меланиппу обменяли на заветный пояс, а Антиопа, на которую поясов не хватило, была вынуждена в качестве невесты Тесея отплыть в Афины. Чем крайне недовольна осталась и она сама, и ее соплеменницы, что нам сейчас, по меньшей мере, странно. Многие девушки с тех же самых берегов того же самого Дона мечтают, чтобы из-за моря приплыл на корабле прекрасный принц и увез в свой далекий огромный город. Недовольство же амазонок было велико до такой степени, что впоследствии они даже попытались напасть на Афины, чтобы вернуть себе Антиопу. Но эта затея провалилась еще и потому, что сама Антиопа уже успела раскусить, как славно жить афинской царицей, и активно, то есть с оружием в руках, сопротивлялась своему освобождению.