Ты, Прометей, свободен!
(разбивает палицей оковы)
Прометей.
- Но что за сила!
Геракл, ты величайший из героев.
Скажи, куда ты держишь путь?
Геракл.
- В горах Кавказа
ищу я царство амазонок - дев бесстрашных,
кровавых всадниц смерти на конях.
У их царицы пояс есть, дающий власть -
его хочу достать в угоду жалкому царю,
и этой службой
я скверну от случайного убийства, которая меня гнетет, очищу.
Прометей.
- Идти не близко.
Итак, ты убивал людей?
Геракл.
- То было в умопомрачении.
Прометей.
- Так ты безумен?
Геракл.
- Бог-обманщик, Гипнос мне мстит
по повелению Богини-матери - ей ненавистен сын,
который непокорен и непохож на прочих сыновей,
и робких и послушных.
Вот, послушай.
В Лернее гидра воцарилась, тварь из Ада,
которую Богиня наша мать, своей побочной дочерью считала.
Имела семь голов, и головам, потребна кровь людей была, и ей,
с молитвами и заклиная небо,
окрестные селения присылали для трапезы ужасной
и детей, и дев, и юношей - по жребию.
Когда же
вошел в Лернейский я дворец и придавил
ногой змеиный хвост,
и стал дубиной
у гидры головы сшибать, Гипнос коварный
наслал такой тяжелый, липкий морок - до сих пор
мне видится во снах он -
голова дракона, вдруг стала головой царя-отца, почтенного и доброго к народу,
другая стала головой царицы -
и величава и нежна и сердобольна,
там головы змеиные вдруг стали
прелестными царевнами, но все
я сшиб без жалости.
Когда ж последнюю держал, сдавив рукою, и изготовился чудовище добить,
увидел, что держу в руке ребенка
прекрасного, как божие дитя - то мальчик был.
Смотрели мы с минуту
в глаза друг другу, стал уж разжимать
я хватку, жалости исполнен, вдруг увидел я стол обеденный с остатками кровавыми, и вмиг
сознание вернулось, и увидел -
у мальчика глаза змеи!
И я добил ее.
Прометей.
- А что Богиня мстящая, смирилась?
Геракл.
- Она обманщику, создателю иллюзий, богу сказок, кто всех утешить рад,
велела усыпить
людскую память.
Жители Лернея
теперь, когда змеиный яд иссох,
забыли зло, а помнят славу гидры -
и во дворце ее устроили алтарь,
из мрамора те лики изваяли и чтут их, как богов.
Прометей.
- Яд, значит, не иссох.
(появляется Гермес)
Гермес.
- Опять, Геракл, колышешь мироздание
и ход законов, установленных давно богами старыми, меняешь.
Я, Гермес, пришел сказать тебе,
что из бессмертных никто тебя не осудил -
все видят благородство и честность помыслов твоих,
но Прометей,
не все тебе сказал.
Он утаил,
что наказание несет за дар пророка,
один он знает срок
и не открыл, когда в богов
бессмертных у людей угаснет вера.
Теперь пусть скажет и освободится.
Геракл.
- Прометей, скажи.
Прометей.
- Да, срок настал. Так слушай божий вестник:
когда в сердцах людей погаснет свет
пытливости к наукам, к переменам,
исчезнет жажда знаний, истины -
всего, чему учил я в детстве их далеком,
тогда
им будут не нужны духовные владыки,
разрушат алтари, а храмы разберут
и будут чтить земных богов из плоти
и им служить.
Гермес.
- И эту тайну ты хранил, упрямый?
Возможно ли, чтоб снова человек
вернулся к жизни первобытной и скотам
бессмысленным вдруг уподобился!
Прощайте ж.
А тебе, Геракл, богиня счастья шлет привет особо -
она все помнит, как ее поймал и взял
на руки и понес, играя, катя волшебный шар перед собой.
Геракл.
- Капризна, но красива.
На пути обратном
я навещу ее, так передай.
... ...
Еврипид.
- Как жаль, что обрывается предание! и время беспощадно скрыло все -
поступки, мысли, имена героев.
И для трагедий
теперь иное нужно, приземленней.
Теперь трагедия не страсти, а событий,
и зрителя пугают уж не тем,
что у него в душе,
а тем, кто рядом.
Или там, за дверью.
И мы, артисты, это знаем, знаем,
и получаем мзду за это,
но...
Достойно ли просить у мира подаяния,
молить с бесстыдством подлой нищеты, что стала маскою
лукавых демагогов.
Тех лжеучителей,
которые везде, всегда, когда не просят,
нас наставляют в истинах двояких,
способных оправдать любое зло и даже
быть пророками событий,
абстрактно говоря о горе, счастье, случайных встречах и коварстве - всё,
как в уличном гаданье по руке.
Молить, скуля,
как пес блудливый - уши жать к спине, холуйски бить хвостом, картинно каясь
в грехах, открывшихся случайно или нет,
а больше от привычки лицедейства!