Но что может из этого следовать? Возможно, ценность обращения к этим вопросам заключается в том, что, во-первых, новгородский эпос включал в себя события из истории взаимоотношений со скандинавами-находниками, которые приходили из земли Карельской на судах, и вместе с тем отразил взаимоотношения с местными финскими и прибалтийскими племенами, начало которых засвидетельствовано Повестью временных лет. Но в этой связи возникает некий нюанс: в истории взаимоотношений со скандинавами и финнами также не засвидетельствован эпизод, когда герой убивает вражеского царя, а затем начинает крушить его войско и в конце принуждает побежденных платить дань победителям. Даже хорошо осведомленные в вопросах взаимоотношений скандинавов с западноевропейскими государствами и с Восточной Европой в эпоху викингов, ничего похожего не приводят, кроме «полевого мира», заключаемого в устной форме и содержащего условия о размере выкупа за прекращение боевых действий викингами и обязательство вождя «находников» покинуть пределы страны. Приводят для Северо-Западной Руси и договор или «ряд» о призвании князя (Мельникова, 2008. С. 25, 26). Но это уже совсем не то. Как мы видели, рассматриваемый эпизод имеет свое место во время захвата городов Гераклом. Наше право считать этот былинный эпизод восходящим к Гераклу-Каллинику, основано на выводе О.Н. Трубачева, имеющем решающее значение для этногенеза славян, о том, что «традиция обитания славян на Среднем Дунае, видимо, не прерывалась никогда» (Трубачев, 2003. С. 90).
У фракийцев, эллинов и македонцев, соседей славян, существовал древний культ Геракла. Более того, «вообще существует вероятие весьма большой близости славянского и древних индоевропейских языков Балкан, проявившейся, как полагают, в полной славянизации автохтонного балканского населения» (Трубачев, 2003. С. 92). Новгородские словене пришли на озеро Ильмень со Среднего Дуная. И не случайны «дакославянизмы», их «принципиальные схождения с севернославянским языковым типом»: zapada («снег») и «конкретно русск. диал. (арханг.) запад тропы («засыпание тропы снегом»), nisip («песок») и северновеликорусск. насыпь («куча прибрежного песку») (Трубачев, 2003. С. 459). Вчитываясь в слова великого О.Н. Трубачева, невозможно пройти мимо факта, который, возможно, является памятью о заносчивых косто-боках, фракийском племени, упоминаемом в источниках
I–II вв. н. э. вместе с фракийцами-карпами на Балканском полуостровеве (Нидерле, 2000. С. 49, 56) — это конкретно русск. диал. (пск.) костопыжиться («надмевать-ся, гордо поднимать нос») и костопыжный («гордый, чваный, спесивый, заносчивый») (Даль. II. С. 178), образованные от существительного кость. Русское кость родственно лат. costa («ребро»), ср. сербо-хорв. кост («ребро») (Фасмер. II. 1996. С. 349). В этом контексте, с учетом того, что название племени «даки» от фригийского daos («волк») (Трубачев, 2003. С. 198), возможно, костобоки или костобокие — это «ребрастые» (волки?). «Древний человек наделял душой, анимизировал окружающую природу, видел узы родства с «живыми душами» — с животными» (Трубачев, 2003. С. 197).
(7) Во-вторых, создатели новгородского эпоса были добрыми христианами, поэтому главным мотивом борьбы богатырей с татарами было стремление «постараться за веру христианскую». Только с этой точки зрения можно осознать, почему Василия Прекрасного помещают в стан врагов, почему имя героя Каллиника («Победителя»), пришедшего из глубины народной традиции и связанного с Гераклом, отдано вражескому царю, и, наконец, почему Калин, Батый и Мамай превращаются в Идолище великое и страшное. При этом следует сосредоточиться на немаловажном обстоятельстве: собираясь одолеть Идолище сначала в Киеве, а затем в Царьграде, Илья Муромец принимает образ «калики перехожего», странствующего богатыря-монаха, позаимствовав для этой цели одежду у «могучего Иванища».
Причина этих явлений, бесспорно, связана с благочестивым отвержением темы язычества в деяниях «богатырей святорусских». Поэтому все, что так или иначе было связано с потусторонним темным миром и магией, с языческими временами и враждой к христианству, было перенесено на язычников, на врагов белого света — Руси. Стоит ли удивляться, что Василий Прекрасный является одним из вождей вражеского войска, если согласиться, что его имя как-то сродни именам Василисы Прекрасной и Василисы Премудрой, героинь волшебных сказок. Обе они связаны с темными силами: первая с Бабой Ягой и волшебным огнем в черепе, который сжигает ее врагов, а вторая с Морским царем и магией оборотничества. Если убрать превосходную степень в имени «Идолище», останется «идол», изваяние языческого божества. Так, например, «могучий Иванище» в другом месте былины назван просто Иваном. Похоже, что Идолище является собирательным по отношению к Калину, Батыю, Мамаю и является культурным противопоставлением христианству.