Так проводи же меня к царю, красавица! — мужчина проявлял нетерпение, хлопнув царевну по заду. Видимо, он принял девушку за одну из прислужниц, что, выждав полночного сна властителей, блудливыми кошками пробираются на свидания к своим ухажерам.
Алкмена возблагодарила небеса за ночь — незнакомец не заметил, как она покраснела. Царевна и сама не понимала., что с нею: шутливый шлепок незнакомца пронзил, словно божественные токи, заставив напрячься живот и лоно. «Что я? — испуганно подумала о себе царевна. — Готова кинуться на шею первому встречному?!» Чтобы скрыть смущение, царевна заторопилась:
Я знаю, — подыграла Алкмена воину, — что в присутствии мужчины женщине должно молчать. Но позволь предупредить, что не до радостных вестей отцу!.. — что проговорилась, девушка спохватилась только тогда, когда незнакомец зашелся смехом.
Вот и поймал тебя, госпожа! Ты — прекраснейшая из прекрасных земных женщин. Твоя красота может поспорить с красотою богинь и имя тебе — царевна Алкмена!
Ты много говоришь! — нахмурилась царевна.
Пожалуй, верно! Нам с тобой следует поторопиться! — девушке показалось, что гонец, так и не назвавший себя, улыбается как-то особенно.
Царевна, позабыв об украшении, прошла вперед, предоставив незнакомцу поступать, как ему заблагорассудится: вольно идти следом, вольно оставаться во дворе.
Но с удовольствием услышала за собой тяжелые шаги — незнакомец настигал, и в покои отца они вошли почти одновременно.
Странный недуг, в одночасье поразивший царя Электриона, отступил так же внезапно. От болезни не осталось и следа, лишь мрачные думы туманили чело вели- водержца.
Спутник Алкмены шагнул вперед, привлекая к себе внимание:
Желаю тебе счастья, великий царь!
От ответного взгляда человек более робкий, верно б, провалился в Тартар. Царь Электрион, не поднимая головы, пронзил пришельца язвительным взором:
Вольно ж тебе мучать меня, незнакомец! — с горечью сказал царь.
Но на воина горечь и печаль, наполнявшие голос царя, не произвели впечатления:
Радостные вести приношу я тебе, Электрион, великий царь, — отвечал мужчина, — твои противники посрамлены! Твои стада вновь пасутся на твоих землях. А к утру проклятые разбойники телебои принесут богатые подарки и свои головы до твоего суда!
Но кто ты, радостный вестник? — вскричал царь, поднимаясь с ложа, — и почему не несут вина и яства? Где певцы и танцовщицы? Где, наконец, свадебный пир? — царя переполняло счастье.
Алкмене даже показалось, не безумие ль охватило ее отца, так нелепо и забавно подскакивал и приплясывал великий Электрион. От избытка чувств царь, мальчик- слуга подвернулся по дороге, схватил ребенка и затряс изо всех сил худенькое тельце. Ему хотелось петь, выть от счастья, все беды и кручины отступили, и виной этой радости был скромный воин, невозмутимо протягивавший руки к пылающему очагу.
Справедливость не покинула нас. Даже если время от времени боги насылают на нас свой гнев, чтобы тоскою крушить мое сердце, то наивысший суд скоро возвращает правосудие!
— Однако, — царь запыхался: в его-то годы скакать козленком, — кто ты? Почему не назвал себя?
Я — Амфитрион! — ответствовал воин, повернув к властителю мужественное лицо и скупо усмехаясь.
Тишина повисла в зале. Насупились воины. Замерли прислужницы, готовившие праздничный пир. Звякнула и жалобно умолкла кифара — сжал тонкие струны певец, чтобы не нарушить раздумий.
Черные думы легли на лоб царя Электриона: имя незнакомца сказало ему все. Не в честном бою, не силой меча и копья добился успеха пришелец. Вот почему на нем платье цело, вот почему не спешиваются во дворе его воины — хитростью и лестью добыта слава. И неотомщенными остались сыновья Электриона.
Поднялся с трона грозный царь, сверкали по-волчьи очи великодержца:
Ты выполнил мою волю — я сдержу слово! Алкмена! — призвал царь.
Трепеща, девушка в сопровождении прислужниц, приблизилась.
Что ты скажешь, дочь, о том, чтобы стать супругой этого воина?
Алкмена, потупившись, долго стояла, молча склонив голову. Черные кудри почти касались каменных плит пола. Она была в растерянности, пытаясь собрать стремительной ланью несущиеся мысли. Отец давал ей право выбора? Но поступи Алкмена так, как подсказывало оскорбленное сердце, навек опозорен будет великий царь Электрион, не сдержавший слова.
Я согласна, отец! — гордо вскинула девушка голову.
Неслышимый вздох облегчения слетел с уст великого царя: он знал, что не сумел бы добровольно отдать дочь в руки мерзкого подхалима и плута. Имя Амфитриона и племена телебоев давно связывали робким шепотком украдкой. Никто не рисковал бы сказать, что герой Амфитрион сам предводительствует в набегах, никто не видал у него награбленного. Но дурной слушок страшнее вести с высоких крепостных стен, распространенной во весь голос: на открытый удар можешь ответить, на слух стороной — лишь прокусишь до крови губу.