А царь тебе не рассказывал?
Нет! — Геракл покачал головой.
Надоел уже старик со своей таинственностью, — вздохнул Меликарт, — этаким хитрым все прикидывается. Кони вот откуда. Был у старика сын, звали его Ганимед. Красивый мальчишка был, шустрый, ловкий. Стал подрастать — мускулистым сделался, девки на него заглядываться стали. Так вот, однажды прилетел орел к Лаомедонту и говорит: я твоего сына, говорит, заберу на Олимп, он там у меня виночерпием будет! Старик рассмеялся орлу в лицо, и ответил, что какой виночерпий у птицы? А орел нахохлился и говорит: не орел я, а бог, значит.
Меликарт передохнул и спросил у Геракла:
Ну, как история?
Геракл сказал:
История ничего, только причем тут кони?
Совсем забыл! — стукнул себя кулаком в лоб Меликарт. — Потом орел говорит: иди, мол, старик, в конюшню, там двое коней у тебя стоят! Лаомедонт отвечает: да никаких коней там нет! А орел за свое: кони там, говорит, как выкуп за мальчишку! Старик пошел проверять, да и ахнул: стоят кони, такие красивые, выхоленные, аж светятся! Вот откуда кони у царя-то нашего.
Геракл усмехнулся. Он давно понял, что орлом обернулся его отец, великий бог Зевс. Любил Зевс такие шутки, являлся к людям в разных обликах. Пошалит, пошалит, — да и опять на Олимп возвращается.
Значит, взял Зевс красавчика-сына от Лаомедонта к себе в виночерпии! Понятно! Не хватило женщин, решил мальчиком побаловаться.
Но кони-то, кони! Глубоко Гераклу в душу они запали. Детство напоминали, слезу из глаз вышибали.
Решил герой подумать, как можно их у хитрого и жадного царя вытянуть. Но в эту минуту в голову ничего не приходило, и пришлось ему отложить этот непростой вопрос до поры, до времени.
А что, у царя единственный сын был? — спросил Геракл Меликарта.
Какое там! — махнул тот рукой. — Выло у царя двенадцать сыновей. Одного орел забрал, один умер, — Меликарт начал загибать пальцы. — Стало быть, десятеро осталось, сыновей-то! И каких! Все красавцы и, к тому же, силач к силачу! Да еще дочка, Гесионой звать. А красива — глаз не оторвешь от девки!
Поблагодарил Геракл Меликарта за полученные сведения, да и покинул того во дворе. Зашел во дворец, по мраморной лестнице поднялся. Хотел было сначала к Иолаю заглянуть, поделиться новостями, да передумал. Решил, что утро вечера мудренее.
Пошел Геракл в свою комнату, да и спать завалился. И не слышал во сне, утомленный долгой дорогой, как царь перед рассветом вместе со слугами вынесли лань, как читали долгие заклинания над ней — морское чудище обманывали, как вылез зверь из воды с первыми лучами солнца, понюхал лань и, не дотронувшись до нее, закричал рассерженно и протяжно.
И стал на себе рвать волосы старый Лаомедонт, который наблюдал эту сцену из укрытия, и катились крупные слезы из глаз старика по морщинистым щекам. А зверь обратно к себе в пучину морскую уполз.
Не видел этого ничего Геракл, да и не слышал. Спал сном младенца.
Пришел день в Трою. Проснулся Геракл, сходил в соседнюю комнату, разбудил друга. Спустились они вниз к царю, смотрят — а тот невесел, побледнел, плачет, трясется, сжавшись в один тугой комок на троне, ноги не то, что бы дрожат — прыгают!
Хмурые придворные стояли поодаль от трона и с угрюмым видом обсуждали какие-то дела.
Что случилось, о царь? — вскричал Геракл. — Понравилась морской ящерице ваша лань?
В ответ зарыдал громко царь и проговорил сквозь слезы с трудом:
Нет, какое там! Видно не так он глуп, как нам кажется!
И что же ты царь теперь делать будешь? — спросил Иолай.
Смерть свою встречать! — вскричал Лаомедонт. — Любимую дочку-красавицу отдавать на съедение морскому зверю поганому!
Постой, царь! — сказал тихо Геракл. — Может еще обойдется как-то?
А чего обойдется? — Лаомедонт поднял на Геракла красные от слез глаза.
В душе Геракла что-то шевельнулось, одновременно вспомнил он и о конях.
Веди сюда свою дочь, старик! — сказал Геракл. — Веди Гесиону!
Это зачем еще? — удивился царь.
Посмотрю на нее! — отрезал Геракл.
Царь уставился на нахала долгим взглядом, но вдруг что-то сообразил и понесся на женскую половину.
Скоро он вернулся с царевной.
— Вот, полюбуйся! — показал Лаомедонт рукой на дочь. — Вот она во всей красе — Гесиона!
Девушка стояла и не могла поднять глаз от смущения.
Брось стесняться, дура! — прикрикнул царь. — Ты же посмотри, это же сам Геракл тебя рассматривает, может, в жены возьмет!
Женат я, старик! — поспешил разочаровать царя Геракл.
Девушка все не поднимала взгляда, однако, Геракл видел прекрасный овал ее лица, пухленькие детские губки и густые блестящие волосы с ровным пробором посередине маленькой головы.